ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга вторая.

действительности: Михаил был «во Ржеве» на наместничестве. А иных требований восставшие сформулировать не смогли и ушли назад к своим пепелищам. Тем не менее царь испытал сильнейшее потрясение. «Вниде страх в душу мою и трепет в кости моя и сми-рися дух мой», — писал он позднее. И именно этот страх побудил Ивана IV согласиться с теми реформами, от каких позднее будет отказываться и что будет позднее осуждать как ограничение своей воли и власти.

Инициатором, предлагавшим разные кадровые замены, был в это время, по всей вероятности, митрополит Макарий (1482 — 1563), незадолго до того венчавший на царство Ивана IV. Но взгляды людей, оказавшихся советниками царя, отличались от воззрений митрополита. Судя по летописанию середины XVI в., Макарий был настроен весьма авторитарно, отождествляя единство государства и власти. Ближайшие советники Ивана после 1547 г. священник Благовещенского собора Кремля Сильвестр (ум. ок. 1566) •а Алексей Федорович Адашев (ум. ок. 1561) более будут склоняться к «Земле». У Сильвестра это будет проявляться в свободе толкования основ христианского вероучения и нравственности, а Адашев даже и в XVII в. заслужит похвалу как редкий деятель, отличавшийся непривычной для этой эпохи приверженностью к заботам о «Земле» и государстве. И не их вина в том, что самодур-самодержец оказался неспособным оценить их заслуги. Тем не менее «великое десятилетие» конца 40-х — начала 50 гг. XVI в. дало очень много для России и в плане упорядочения управления, и для укрепления государства в целом. Такое не повторится, по крайней мере, до конца XVII в.

В литературе высказывалось мнение, что возвышение А.Ф. Адашева и Сильвестра было напрямую связано с их противостоянием Глинским и косвенно с участием будущих советников царя в низвержении Глинских. Но, вероятнее, Адашев и Сильвестр выступали как своеобразная «третья сила», не замешанная в предшествующих дворцовых сварах и потому сохранившая честь и объективность. Сильвестр был принят «спасения ради духовного» царя, видимо, по рекомендации московской церковной элиты. Он стал духовником юного царя, и роль его резко возрастала в связи с глубоким духовным надломом подопечного. Но задачей духовника всегда было примирение своего духовного чада с врагами с той или другой стороны, поиск компромиссов и решение спорных вопросов взаимными уступками. Возвышение же А.Ф. Адашева, по всей вероятности, шло без участия Сильвестра. Сам Иван Грозный в послании А. Курбскому, в обычной своей манере унижая и того и другого, замечает, что Алексей Адашев «в нашем царьствия дворе, в юности нашей, не свем каким обычаем из батожников водворившася». С осуждением он говорит и о том, что «совета ради духовного, спасения ради душа своея, приях попа Селивестра».

Иван Грозный был единственным из российских правителей, кто, кажется, поверил в легенду о происхождении русского правящего дома от римский цесарей. Но трактовал он эту легенду совсем не так, как ее трактовали большинство римских цесарей. Усиленная византийско-иосифлянской идеей подотчетности царя только Богу (без малейших попыток исполнять предписания Евангелия), эта легенда побуждала Ивана Грозного с презрением относиться и к своим подданным, и к правителям европейских стран, что, естественно, приводило к дипломатическим осложнениям и огромным потерям для престижа государства.

За Адашевыми (Адашевыми-Ольговыми) не было громких родовых легенд, но в XVI столетии они занимали достойное место на служебной лестнице, выполняя те или иные (в том числе дипломатические) поручения. Однако появление Алексея Адашева при дворе, видимо, с этой службой не связано. Адашевы были дальними родственниками Захарьиных — новых родственников царя, и Алексей появляется при дворе в связи с женитьбой шестнадцатилетнего царя Ивана на Анастасии Захарьиной-Юрьевой. Разрядные книги упоминают Алексея Адашева впервые именно в числе участников свадьбы, причем он еще не был женатым и, следовательно, по возрасту был близок молодоженам. В числе «спальников» и «мовников» на свадьбе он оказался, очевидно, по линии родственников невесты. Позднее А. Курбский с негодованием отвергнет подозрение, будто Анастасия была отравлена Адашевым и Сильвестром, указывая, между прочим, и на свое близкое родство с царицей.

Если до этого времени Алексей Адашев, видимо, находился под крылом отца, то уже с 1547 г. отец по службе продвигается за сыном. Федор Григорьевич получает чин окольничьего, почетные назначения получают и другие Адашевы. В «разрядах» Алексей упоминается в разных качествах, но всегда рядом с царем. Он и «постельничий», и «рында» (оруженосец), он ведает личной царской казной (в качестве такового делает царские вклады в монастыри), ведет дипломатические переговоры (в частности, в связи с обострившимся казанским вопросом). Влияние Адашева быстро растет, и пути их с Сильвестром пересекаются. Занятые в разных сферах, они находят точки соприкосновения в понимании задач времени, а их деятельность объединяется в нечто единое и современниками (Иван Грозный, Курбский), и позднейшими летописцами (Пискаревский летописец и др.).

§2. ОСНОВНЫЕ РЕФОРМЫ «ИЗБРАННОЙ РАДЫ»

В литературе обсуждался вопрос о степени «самостоятельности» Адашева, Сильвестра и других первых лиц правительства середины XVI в. — насколько их действия зависели от воли царя.

Думается, правительство Адашева и Сильвестра было вполне самостоятельным. Ритуал, несомненно, соблюдался: установления и распоряжения выпускались от имени царя- самодержца. Но достаточно сопоставить 50-е и 60-е гг. XVI в., чтобы увидеть насколько различны были указы «самодержца», от имени которого провозглашались высочайшие документы.

В любой исторической обстановке государственная политика сводится к нахождению гармонии сословий, а также центра и отдельных земель. Неограниченная власть склонна к злоупотреблению и в центре, и на местах. В разные периоды и в разной мере общему делу могут грозить и злоупотребления центра (в том числе верховного правителя), и сепаратизм, и эгоизм отдельных мест или выступающих от их имени правящих «элит», чаще всего самозванных. Идеального сочетания того и другого, пожалуй, нигде и никогда не было. Но именно деятельность Адашева и Сильвестра в этом смысле представляют большой интерес, причем не только в контексте истории XVI в., потому что им несомненно удалось найти некую «золотую середину».

Подготовка к реформам началась с кадровых перестановок на самом верху, т.е. в Боярской думе. Традиционный принцип замены выбывших или пополнения представителями княжеских династий сохранился, но был скорректирован. Прежде всего существенно расширился состав Боярской думы (с 12 до 32), причем за счет боярских родов, ранее не допускавшихся во властные структуры. Резко — с двух до девяти — увеличилась численность окольничих, назначаемых обычно из дворян.

Тактический характер расширения состава Думы подчеркивается возникновением внутри нее Ближней думы, более известной в литературе по данным А. Курбским названием «Избраннойрады». Никакими специальными установлениями эта структура не утверждалась, но фактически именно здесь решались все принципиальные вопросы государственного управления. Главной фигурой «Ближней думы» становится Алексей Адашев, не имея на первых порах и боярского звания. В числе ближайших сторонников Алексея Адашева, по замечанию самого Грозного, был Дмитрий Курля-тев. Вероятно, близок Адашеву был также Федор Иванович Мстиславский, карьера которого тоже начиналась со свадьбы Ивана IV и Анастасии и который, видимо, был сверстником Алексея Адашева. Иван Мстиславский женился к осени же 1547 г., и Адашев упоминается в этом свадебном разряде уже вместе с женой. Очевидно, сверстники царя и были самыми «ближними» из «ближних».

Первым крупным мероприятием нового правительства явился созыв так называемого «Собора примирения» в феврале 1549 г.

На Собор, помимо Боярской думы и Освященного собора, были приглашены воеводы, дети боярские и высший слой дворянства (дворянство по традиции делилось на разряды по своим правам и обязанностям;