ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга вторая.

Сходную информацию дает и Псковская летопись. В ней, в частности, называется цифра: 60 тысяч «мужей и жен и детей», которых царь «в во великую реку Волхов вмета, яко и реки за-прудитися». Таубе и Крузе говорят о том, что только «именитых людей» в Новгороде погибло 12 тысяч. И только в одной «скудельнице» (могильнике), по сообщению Новгородской летописи, было захоронено 10 тысяч убитых. Курбский сообщает, что лишь за один день царь перебил 15 тысяч, не считая жен и детей. Автор «Записок о России» А. Шлихтинг говорит о гибели «2770 из более знатных и богатых, не считая лиц низкопоставленных и беспредельного количества черни, которую он уничтожил всю до полного истребления». Туже цифру «именитых» называют и новгородские источники.

Откровенно антигосударственная направленность всего опричного террора и очевидная бессмысленность разрушения всего Северо-Запада Руси, в особенности разрушение Твери и Новгорода, породили одно любопытное объяснение многолетнего сумасбродства царя. Археолог и писатель А.Л. Никитин считает, что сообщения о рождении у отправленной в монастырь супруги Василия III Соло- монии Сабуровой сына (об этом упоминает и Герберштейн, посетивший Москву в 1526 г.), названного Юрием, достоверно. Имеются определенные следы пребывания младенца в монастыре — детская утварь. По мнению А.Л. Никитина, именно сын Соломонии Сабуровой являлся законным наследником престола, а потому Иван Грозный всю свою деятельность направил на поимку и уничтожение старшего брата. По мнению автора, Тверь была разрушена потому, что царь предполагал захватить там брата. Тот же мотив двигал им и в походе на Новгород. И хотя версия А.Л. Никитина выглядит почти фантастической, в его очерке затронуто много эпизодов и фактов, которые пока не находят объяснения в исторической литературе.

После Новгорода карательная экспедиция была направлена на Нарву и Иван-город, а сам царь направился к Пскову. Здесь тоже начались казни, хотя Псков традиционно тяготел к Москве. У Таубе и Крузе приводится, видимо, широко распространенный рассказ о том, почему царь внезапно прекратил репрессии в Пскове. Псковский юродивый Никола пришел к Ивану Грозному и предупредил: «Ивашка, Ивашка, до каких пор будешь ты без вины проливать христианскую кровь. Подумай об этом и уйди в эту же минуту или тебя постигнет большое несчастье». Псковская летопись передает ту же версию в несколько ином освещении: царь «нивочто же вменив, повеле у святыя Троицы колокол сняти, того же часа паде конь его лутчий по пророчеству святого». Именно это обстоятельство и напугало царя. Суеверия проявлялись в его действиях постоянно. И он мог действительно всерьез напугаться. Во всяком случае, он немедленно покинул Псков и отправился в Александрову слободу.

Опричники продолжали бесчинствовать в Новгороде и Новгородской земле весь 1570 и еще 1571 г. Хозяйство страны было разрушено до такой степени, что голод охватил не только Северо-Запад Руси, но и центральные области. В Москве цены на рожь поднялись в 10 — 20 раз, а в Подмосковье иностранцы, в частности польские послы, побывавшие в Москве летом 1570 г., всюду видели множество брошенных мертвых тел людей, погибших от голода. И в этих условиях царь замышлял продолжение войны за Ливонию, причем теперь предстояло воевать со Швецией при весьма ненадежном нейтралитете Польско-Литовского государства.

В нашей литературе были попытки найти в этих бессмысленных расправах какую-либо объективную закономерность и необходимость. В 1964 г. A.A. Зимин оправдывал явно безумные действия царя необходимостью «сокрушить это государство в государстве — церковь». Но уничтожение отдельных высших церковных чинов (например, митрополита Филиппа) ни в коей мере не затрагивало сути отношений власти и церкви, тем более что Иван Грозный твердо держался традиций «иосифлянства». Скорее, речь шла лишь о личном приоритете. И в этом случае царь мог устранить нежелательного митрополита, а потом каяться безмерными пожертвованиями монастырям.

По возвращению из Новгорода царь имел длительный разговор с печатником, «канцлером» И. Висковатым. Содержание этого разговора передает А. Шлихтинг. Печатник советовал, чтобы царь не проливал столько крови, «в особенности же не истреблял своего боярства, и просил его подумать о том, с кем же он будет впредь, не то что воевать, но и жить, если он казнил столько храбрых людей». Царь разумных советов не терпел и разразился угрозами: «Я вас еще не истребил, а едва только начал, но я постараюсь всех вас искоренить, чтобы и памяти вашей не осталось. Надеюсь, что смогу это сделать, а если дело дойдет до крайности и Бог меня накажет и я буду принужден упасть ниц перед моим врагом, то я скорее уступил бы ему в чем-либо великом, лишь не стать посмешищем для вас, моих холопов». И царь не забыл этого разговора Висковатому.

И. Висковатый в течение двадцати лет возглавлял Посольский приказ, а фактически контролировал приказный аппарат, поскольку вместе с казначеем Фуниковым ведал «государеву казну» — Казенный приказ. В качестве печатника он утверждал все важнейшие документы, исходившие из других приказов. К тому же он пользовался поддержкой Захарьиных и близких им бояр, а также главы Боярской думы Шереметева. По существу, в этом лагере оказалось почти все боярство. А у Висковатого были основания беспокоиться и за свою жизнь, поскольку в июле 1570 г. после жестоких пыток был казнен его родной брат Третьяк, которого связали с «заговором» Владимира Старицкого. Теперь же Висковатого и приказную оппозицию решили связать с новгородским «делом». Чудовищные пытки сотен новгородцев позволили опричникам получить нужные им показания против Висковатого и боярского кружка Захарьиных. На Висковатого «повесили» и провалы во внешней политике, действительным виновником которых был сам царь и его опричные советники.

25 июля 1570г. на рыночной площади в Китай-городе, именовавшейся Поганой лужей, состоялась массовая казнь «изменников». Царь поначалу намеревался учинить и Москве такой же разгром, как в Новгороде, и практически все население города разбежалось по домам и возможным укрытиям, а у Поганой лужи не оказалось ни одного «зрителя». Столь явная реакция москвичей на действия царя заставила его изменить тактику: он объявил, что «сложил... свой гнев» с жителей города, после чего часть приведенных на казнь даже передал «земцам». А затем начались казни.

Как и можно было предполагать, первыми были казнены И.М. Висковатый и H.A. Фуников, а также глава Поместного приказа В. Степанов (Угримов), глава приказа Большой казны И. Булгаков и глава Разбойного приказа Г. Шапкин вместе с их семьями. Висковатого пытались купить: требовали от него признаться в своих «преступлениях» и просить царя о помиловании. Но он ответил на эти «уговоры» проклятиями: «Будьте прокляты кровопийцы, вместе с вашим царем». Это были последние его слова. Висковатого раздели донага и привязали к бревнам, составленным — по сути дела, богохульски — в виде креста. Казнь Висковатого начал Малюта Скуратов и закончил опричник И. Реутор — распятый на кресте был разрезан живьем на части. Также твердо держался и Фуников, отказываясь признать за собой какую-либо вину, — его сварили, обливая кипятком. За четыре часа было казнено, по разным сведениям, 120 — 130 человек. Позднее они были внесены в «Синодик опальных», в котором Иван Грозный каялся в своих прегрешениях. После расправы с московскими дьяками началась расправа с новгородскими. По тому же Синодику было казнено 50 — 70 новгородских дворян и приказных людей, а также лица из дворцовой прислуги — все были утоплены в реке. При этом «чернь» и члены семей, также предаваемые казни, в счет не шли, но очевидцы называют примерно 80 казненных жен и детей «изменников».

Между тем разногласия проникли и в среду опричнины. Создатели сыскного ведомства опричнины А. Вяземский и А. Басманов были подвергнуты публичному избиению палками, причем Вяземского заставляли при этом вносить ежедневно 1000, затем 500 и 300 рублей. Откупаясь, Вяземский оговорил ряд богатых московских купцов, якобы бравших у него в долг деньги и тем пришлось оплачивать несуществующие долги. Вяземский, наконец, был сослан на Волну в Городецкий посад, где и умер «в железных оковах». Из опричнины были изгнаны и все его родственники. Примерно такая же картина была и с родственниками казненного Басманова и братьев Очиных. Из опричнины были изгнаны все Плещеевы.

На настроения царя оказывали, конечно, влияние и неурядицы в личной жизни. Когда в 1560 г. на восьмом дне после кончины Анастасии он посватался к сестре польского короля Екатерине и получил отказ, это послужило основанием для начала военных акций против обидчиков. В 1569 г. скончалась Мария Темрюковна, которая, по некоторым данным, советовала царю ввести опричнину. Теперь выбор невесты был поставлен как важное государственное мероприятие. В Александрову слободу свезли 2 тысячи девушек. После тщательнейшего отбора царь остановился на Марфе Собакиной, а сыну Ивану определил в жены Евдокию Сабурову. 28 октября состоялось венчание, но уже 13 ноября Марфа умерла, видимо, не выдержав бесцеремонности и разнузданности своего