неожиданно для всех погнал Орлика прямо.
– Эх, дурни! Там намедни улицу перекопали! – крикнул он своим седокам. – У них один путь выходит, влево повернуть по Магистратской и в ту же сторону дальше скакать. А мы в следующем проулке свернем и перехватим!
Повернули они даже неспеша, без всякой угрозы опрокинуться. И кучер рассчитал все верно, на Магистратскую улицу, идущую вдоль Миллионной, он выехал раньше преступников. И поставил сани поперек. Возница грабителей, вряд ли поняв, кто тут им загородил путь, вынужден был резко принять вправо, врубился с ходу в сугроб, сани опрокинулись. Да еще одна из лошадей, падая, оборвала постромки.
Петя выпрыгнул первым. Один из бандитов резво вскочил на ноги и попытался забежать в открытые ворота ближайшего двора. Пришлось с разбега прыгнуть ему на спину. Вместе покатились по снегу. Петя, сам не ожидавший от себя такой ловкости, успел в падении схватить беглеца за руку и заломить ее. И тут же уселся ему на спину. Оглянулся.
Второй грабитель, чуть промедливший, тоже было бросился бежать, но ему под ноги упал Васильев. Грабитель, проявив завидную прыть, перепрыгнул через него, но в этот момент вновь просвистел кнут, заплел ему ногу и заставил рухнуть на землю так, что было слышно, как вырвался из его груди воздух.
Вознице не повезло больше всех. Он еще при резкой остановке был выброшен из своих саней и по пути в сугроб разбил себе колено о край оглобли.
– Да-с! – воскликнул господин Вяткин. – В кои веки удалось поучаствовать в задержании опасных преступников! И то лишь в качестве зрителя.
– А это тоже ничего, – засмеялся Антон Парфенович. – Пусть вон молодежь злодеев вяжет.
– Ну, вашу-то роль переоценить сложно. Правь нашими санями кто другой…
Договорить он не успел.
– А деньги где? Я тебя спрашиваю, где деньги.
Это закричал Васильев, успевший сдернутым с шеи обидчика шарфом связать за спиной руки его же хозяину.
– По пути выкинули, – ответил тот и нагло улыбнулся.
– Алексей! А вы ему не верьте! – сказал Петя. – На Миллионной они ничего не выбрасывали, сам видел. А дальше им незачем было от добычи избавляться, поди, уверились, что ушли от нас.
– Э-э-э… Так-то оно так… Но их нет! – окончательно помрачнел Васильев.
– Придется обыскивать, – предложил Григорий Алексеевич, – а то не ровен час и впрямь куда в сугроб зароют.
– Много денег было? – спросил Петя.
– В точности знать не могу, но немало. Выручка со всех пяти миловановских магазинов.
Милованов торговал продуктами, вином и водкой. Товар его пользовался большим спросом. Стало быть, выручка должна быть немалая, но по большей части в мелких купюрах. И пакет или сумка с украденными деньгами должны были получиться увесистыми. За пазухой не спрячешь.
Все это Петя подумал в единый миг и сказал:
– В санях спрятаны!
И сам же первым пошел к тем саням. Всем стало любопытно, и один из грабителей, тот, которого скрутил, а сейчас сам же отпустил Петя, попытался вновь дать деру. Но Антон Парфенович в этот день был на высоте, хлестнул его кнутом по ногам так, что тот заплясал от боли.
– Будешь рыпаться, я тя еще и кнутовищем по башке приголублю! – пообещал кучер.
Сумка с деньгами нашлась быстро, Васильев прижал ее к груди столь нежно, что успевшие собраться зеваки засмеялись.
– Посторонись! – раздалось за их спинами, и вперед протиснулся молодой, богатырского роста полицейский. – Кто тут путь перегородил? Нам срочно нужно ехать!
– Да тут кого-то споймали! – ответили из толпы.
– Здравствуйте, Михеич! – обрадованно приветствовал знакомого полицейского Петя. – Это преступников, ограбивших контору Милованова, поймали.
– А нас за ними в погоню послали! А их уже повязали! Ваша работа, Петр Александрович?
– Тут вот господин Васильев за главного был.
– Эх, – воскликнул Васильев, – кто бы сказал мне полгода назад, что я за хозяйское добро под пули полезу! Но оно вон как в жизни случается…
– Михеич, там в наших санях их револьвер лежит.
Михеич неспешно прошел к саням и поднял револьвер:
– Да он незаряженный.
– Ну, я-то это понял давно, – сказал Петя негромко, – а вот Алексей Васильев этого даже не предполагал. Вы уж в рапорте отметьте его храбрость, ему на пользу будет.
– Отмечу, мне не жалко.
– А мы тогда поехали? У вас тут свидетелей полно, мы и не нужны особо. Григорий Алексеевич, вы, конечно, останетесь?
– Да уж останусь, Петр Александрович! Долг репортера, знаете ли, обязывает. И просто любопытно все от начала и до самого завершения своими глазами увидеть.
Антон Парфенович под уздцы развернул своего Орлика, и сани покатили в сторону дома.
– А вы никак и впрямь догадались, что пистолет у них ненастоящий? – спросил Петю кучер.
– Да настоящий он, только незаряженный. Может, и вовсе стрелять не может. Но вы ведь, Антон Парфенович, это не хуже меня поняли? А как?
– Как? Да отчего он тогда сразу не выстрелил, как мы к ним приближаться стали? Куда как удобно было в Орлика нашего пальнуть. Это ж не в человека! В коня! А то, что я его за этого конька при любом раскладе пришибу, он тогда еще не догадывался.
– Вот и я так же подумал, но уверен не был. Но как увидел, что тот грабитель револьвер подержал- подержал, да опустил, даже не прицелившись в нас ни разу, уверился, что это пугач.
Сани выехали на Базарную площадь.
– Домой, что ли, Петр Александрович? – спросил кучер.
– Давайте домой. Нет, забыл совершенно, мне же необходимо телеграмму отправить. Вы меня у почтамта высадите, я там уже добегу пешком.
– Как скажете.
В почтово-телеграфной конторе было немноголюдно. Телеграммы сегодня принимал давний знакомый, в свое время оказавший Пете очень важную помощь, Викентий Вениаминович. Это было очень хорошо, потому что Петя был не в состоянии в этот раз писать шифрованную телеграмму, да и спешил очень. Другой работник мог, читая сообщение, начать придираться, сказал бы, что текст выглядит подозрительно, или что приметы передавать не дозволено, или еще что. Петя о подобных случаях слышал. Пришлось бы спорить. А так он написал и отправил телеграмму быстро и без помех. Разве что Викентий Вениаминович глянул на него слишком понимающе. Но это ничего.
Петя вышел на улицу, с удовольствием глотнул свежего воздуха и поперхнулся. Глянул на часы над входом и понял, что попался с поличным. И не кому-нибудь, не инспектору их гимназии и даже не директору, с теми было бы возможно договориться. Нет ведь, подле него остановился сам губернский инспектор народного образования, известный своей строгостью и непримиримостью в отношении нарушения уставов.
– Здравствуйте, ваше превосходительство! – сказал Петя в надежде, что в отличие от него инспектор, прогуливающийся под руку с супругой, точного времени не знает. Но…
– Нарушаем! – жизнерадостно произнес штатский генерал[77]. – Недопустимо и постыдно, особенно сыну такого уважаемого человека. Вам должно всем остальным служить примером!
– Но, ваше превосходительство! Я же по делу!
– У вас не может и не должно быть никаких дел вне дома в это время. Но тем не менее укажите мне вашу причину, а я уж решу, насколько она уважительна. Пусть и заранее сомневаюсь.
– Мне необходимо было срочно отправить телеграмму, – Петя предпочел сказать правду, да и просто не
