– Если бы я был вынужден сделать выбор, я остановился бы на слабоумной. Но, должен сознаться, я никак не предполагал, что он Майкл Осборн.
– На каких основаниях вы выносите ему приговор?
– Боюсь, ничего конкретного. Но я не могу забыть картину, свидетелем которой был, когда мы покидали морг на Монтегю-стрит. Если помните, доктор Меррей велел «Пьеру» прикрыть тело несчастной. В том, как тот это сделал, не было ничего обличающего, но при виде его движений у меня мурашки пошли по коже.
Наступила пауза, во время которой братья обдумывали высказанное мною мнение. Затем Майкрофт серьезно сказал:
– Весьма уместное соображение, Уотсон. Я бы только заметил, что трудно, о чем вам, конечно, известно, интерпретировать поступки, порожденные больным умом. Однако ваше инстинктивное отвращение может быть более ценно, чем вся наша логика.
– Ваше мнение, конечно, следует учесть, – сказал Холмс.
У меня, однако, сложилось впечатление, что ни тот, ни другой не придали большого значения моим словам, а просто хотели сказать мне приятное.
Майкрофт с трудом поднял свое грузное тело.
– Тебе надо собрать больше фактов, Шерлок.
Холмс стиснул руки.
Я подумал, что на всем протяжении встречи с Майкрофтом его брат не походил на того энергичного, самоуверенного Шерлока Холмса, каким я его знал. Я обдумывал причину этого, как вдруг услышал, как Майкрофт тихо сказал:
– Я думаю, что знаю источник твоего замешательства, Шерлок. Ты должен покончить с этим. Ты слишком объективен в этом деле.
– Не знаю, о чем ты, – сказал Холмс довольно холодно.
– Совершено пять самых чудовищных преступлений века, и, может быть, их число увеличится. Если бы ты занялся этим делом раньше, то мог бы предотвратить некоторые из них. Вот что гложет тебя.
Сознание вины может притупить самый могучий ум!
Холмсу нечего было возразить. Он нетерпеливо дернул головой и сказал:
– Пошли, Уотсон. Игра началась. Мы должны загнать дикого зверя.
– И притом хитрого, – сказал Майкрофт с явным предостережением. Затем добавил: – Шерлок, ищи женщину с изуродованным лицом. А также одно из недостающих важных звеньев – жену Майкла Осборна, которая пользуется такой дурной репутацией. О чем это говорит?
Холмс сердито посмотрел на брата:
– Ты в самом деле думаешь, Майкрофт, что я лишился способности мыслить? Конечно, это значит, что речь идет об одной и той же женщине.
С тем мы покинули клуб «Диоген».
ПОСЛАНЕЦ КУИНА ВЕДЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ
Дверной звонок имел форму бутона розы с листьями из слоновой кости. Грант Эймс с силой нажал его, и появилась девица в ядовито-зеленой вечерней пижаме.
– Хэлло, Мэдж. Был неподалеку, и вот я здесь.
Она просияла. Удлиненное аристократическое лицо молодого человека вызывало у нее приятные мысли о его богатстве.
– И поэтому вы решили заскочить, – изрекла она таким тоном, словно сама вывела формулу теории Эйнштейна. Она распахнула дверь так широко, что та ударилась о стену.
Грант осторожно двинулся вперед.
– Недурное у вас здесь гнездышко.
– Обыкновенная удобная квартира работающей девушки. Я прочесала всю Ист-Сайд, то есть буквально всю, пока наконец не нашла ее. Безумно дорого, но я просто не могу жить нигде, кроме Аппер Ист.
– Я и не знал, что вы надумали работать.
– А как же. Я консультант. Вы пьете виски?
«Сыщику надо жать до конца, если он хочет что-то выведать»: подумал Грант.
– И где же вы консультируете?
– В отделе рекламы на фабрике.
– Конечно, на фабрике вашего отца?
– Конечно.
Мэдж Шорт была дочерью «Изящной обуви Шорта», но будущую добычу ей предстояло разделить с тремя братьями и двумя сестрами. Она кивнула хорошенькой рыжеволосой головкой, протягивая Гранту виски с содовой.
– А где находится фабрика?
– В Айове.
