l:href='#fn3' type='note'>[3] дюссельдорфского маньяка, американское пугало Джека-Потрошителя и многих других реальных и литературных монстров, — лакомый кусочек, поданный добрым гражданам Уэйртона на десерт к новогоднему обеду.
Окружной суд, где в субботу утром состоялось коронерское следствие, был битком набит задолго до назначенного часа. Эллери мудро явился пораньше, заняв место в первом ряду прямо перед балюстрадой. Отловив самого коронера Стэплтона, пришедшего без нескольких минут девять, он предъявил ему телеграмму за подписью комиссара нью-йоркской полиции, которая открыла перед ним Сезам — доступ в переднюю, где лежало тело Эндрю Вана.
— Не труп, а кисель, — прохрипел коронер. — Вести следствие в Рождественскую неделю было невозможно, а это добрых восемь дней… Тело хранилось у нас в похоронном бюро.
Эллери, набравшись храбрости, приподнял накрывавшее труп покрывало. Зрелище было тошнотворное, так что он быстро опять его накрыл. Крупный мужчина. На месте головы — зияющая дыра.
Рядом на столе лежала мужская одежда: строгий темно-серый костюм, черные туфли, рубашка, носки, белье, все заскорузлое от выцветшей крови. Вещи из карманов покойника: карандаш, авторучка, бумажник, связка ключей, скомканная сигаретная пачка, несколько монет, дешевые часы, старое письмо, крайне неинтересное, насколько успел понять Эллери. Кроме того факта, что многие предметы были помечены инициалами «Э. В.», а письмо из питтсбургского книжного магазина адресовалось «Эндрю Вану, эсквайру», ничто не имело для следствия важного значения.
Стэплтон обернулся к высокому старику, который только что вошел с презрительным видом, подозрительно глядя на Эллери, и представил их друг другу:
— Мистер Квин — окружной прокурор Крамит.
— Кто? — резко переспросил Крамит.
Эллери улыбнулся, раскланялся, затем вернулся в зал суда.
Через пять минут коронер Стэплтон стукнул судейским молотком, и переполненный зал замер. С обычными предварительными формальностями было поспешно покончено, после чего коронер вызвал свидетеля Майкла Оркинса.
Оркинс, согбенный, перекошенный старый фермер, докрасна опаленный солнцем, зашаркал по проходу, провожаемый шепотом и взглядами, нервно сел в свидетельское кресло, сложил большие ладони.
— Мистер Оркинс, — захрипел коронер, — расскажите, как вы обнаружили тело покойного.
Фермер облизал губы:
— Да, сэр. Ехал в своем «форде» в Арройо утром в прошлую пятницу. Перед самой дорожной заставой, гляжу, старик Пит с горы шагает по дороге. Ну, я его и подсадил. Доехали до поворота… а оно там на столбе висит. Прибитое за руки, за ноги… — Голос Оркинса дрогнул. — Мы… сломя голову в город помчались.
В зале кто-то хихикнул, коронер стукнул молотком, требуя тишины.
— Вы прикасались к телу?
— Нет, сэр! Даже из машины не вылезали.
— Хорошо, мистер Оркинс.
Фермер глубоко вздохнул и потопал назад по проходу, вытирая лоб красной косынкой.
— Э-э-э… Старик Пит?
Зал зашевелился. В самом его конце поднялась довольно странная фигура: прямо держащийся старик с кустистой седой бородой и нависшими над глазами бровями, в лохмотьях — примечательном ансамбле из старой одежды, рваной, грязной, латаной-перелатаной. Помедлив в нерешительности, он поплелся по проходу, потом повесил голову, сел на место свидетеля.
— Как ваше полное имя? — спросил коронер с раздраженным видом.
— А? — Старик стрелял в разные стороны яркими невидящими глазами.
— Фамилия! Питер… а дальше?
Старик покачал головой:
— Нет фамилии. Старик Пит, и все. Я мертвец. Двадцать лет как мертвец.
Воцарилась жуткая тишина, Стэплтон озадаченно оглянулся вокруг. Держащийся настороже человечек средних лет, сидящий рядом со столом коронера, вскочил:
— Все правильно, мистер коронер.
— Что, мистер Холлис?
— Все верно, — повторил тот громче. — Старик Пит просто чокнутый. Давно уж, с тех пор как в горах поселился. У него где-то там хижина, откуда он спускается приблизительно раз в два месяца. По-моему, ставит силки на дичь, потому что приносит в Арройо неплохую добычу. Безобидный субъект, мистер коронер.
— Ясно. Благодарю, мистер Холлис.
Коронер вытер жирную физиономию, мэр Арройо уселся под одобрительный гул. Старик Пит, сияя, махнул Мэтту Холлису грязной рукой. Коронер принялся резко задавать вопросы, на которые старик давал туманные ответы, но сказанного оказалось достаточно для формального подтверждения показаний Майкла Оркинса. Наконец, отпущенный горец, щурясь, прошел на место.
Затем мэр Холлис и констебль Ладен поведали, как Оркинс со стариком Питом подняли их с постели, как они поехали на перекресток, опознали тело, вытащили гвозди, сняли труп, остановились у дома Вана, увидели разгром и кровавое «Т» на дверях…
Вызвали румяного толстого старого немца Лютера Бернхайма, который улыбнулся, продемонстрировав золотые зубы, колыхнул животом и уселся.
— Вы хозяин магазина в Арройо?
— Да, сэр.
— Знали Эндрю Вана?
— Да, сэр. Он делал в моем магазине покупки.
— Давно с ним знакомы?
— Ах, много лет. Хороший был клиент. Всегда платил наличными.
— Сам покупал продукты?
— Иногда. Чаще Клинг, его слуга. Но Ван всегда сам приходил оплачивать счета.
— Держался дружелюбно?
Бернхайм скосил глаза:
— Ну… И да и нет.
— То есть ни с кем не сближался, был просто любезен?
— Ja, ja.[4]
— Вы не замечали у Вана каких-нибудь странностей?
— А? Ох, да, да. Он, к примеру, постоянно покупал икру.
— Икру?
— Ja. Единственный из всех моих клиентов. Я обычно заказывал ее для него специально. Разных сортов: белужью, красную, но чаще черную, лучшую.
— Мистер Бернхайм, пройдите, пожалуйста, с мэром Холлисом и констеблем Ладеном в соседнее помещение для официального опознания тела.
Коронер сошел с трибуны и в сопровождении трех граждан Арройо тоже удалился. Между тем в зале поднялся гул, не утихавший до их возвращения. Красная физиономия славного магазинщика по возвращении приобрела серый оттенок, в глазах его застыл ужас.
Эллери Квин вздохнул. Учитель из города, где проживает двести душ, заказывает икру! Пожалуй, констебль Ладен хитрее, чем кажется. У Вана явно было более блестящее прошлое, чем свидетельствует род его занятий и среда обитания.
К трибуне приблизилась высокая сухощавая фигура окружного прокурора Крамита. Зал слегка затрепетал. С пустяками покончено, сейчас начнутся откровения.
— Господин окружной прокурор, — напряженно подался вперед коронер Стэплтон, — вы ознакомились с прошлым покойного?
