— Да.
Эллери сгорбился на сиденье. Ему активно не нравился окружной прокурор, но ледяные глаза Крамита кое-что предвещали.
— Изложите, пожалуйста, что вам стало известно.
Прокурор округа Хэнкок стиснул ручки свидетельского кресла.
— Эндрю Ван появился в Арройо девять лет назад в ответ на объявление, что городку требуется школьный учитель. Удовлетворенный рекомендациями и квалификацией городской совет его принял. Приехал он с неким Клингом, слугой, снял дом на Арройо-роуд, где и прожил до смерти. Педагогические обязанности исполнял удовлетворительно. Живя в Арройо, вел себя безукоризненно. — Крамит многозначительно помолчал. — Мои следователи попытались отыскать его следы до приезда в Арройо. Мы выяснили, что до переезда в Арройо он был учителем в питтсбургской муниципальной школе.
— А раньше?
— Никаких следов. Впрочем, Ван — натурализованный[5] гражданин Соединенных Штатов, получивший гражданство в Питтсбурге тринадцать лет назад. В его документах в питтсбургском архиве указана национальность до натурализации: армянин, 1885 года рождения.
«Армения! — подумал Эллери, уткнувшись за балюстрадой подбородком в ладонь. — Недалеко от Галилеи…» В голове его проносились странные мысли, от которых он нетерпеливо отмахивался.
— Вы также интересовались и Клингом, слугой Вана, господин окружной прокурор?
— Да. Подкидыш, воспитанник питтсбургского сиротского приюта Сент-Винсент, по достижении совершеннолетия служил в приюте подсобным рабочим. Прожил там всю жизнь. Уволившись из питтсбургской школы и приняв место в Арройо, Эндрю Ван отправился в приют и заявил о своем желании взять Клинга на службу. Тот не возражал. Видимо, Ван заранее тщательно все о нем разузнал. Они вместе приехали в Арройо, где и оставались до смерти Вана.
Эллери праздно гадал, что заставило человека бросить теплое местечко в метрополии вроде Питтсбурга и согласиться на деревушку вроде Арройо. Криминальное прошлое, стремление спрятаться от полиции? Невероятно: убежище лучше искать в больших городах, чем в деревнях. Нет, причина определенно глубже и темнее, возможно, неустранимо укоренившаяся в сознании покойника. Кое-кто ищет уединения после разгульной жизни; вполне возможно, именно так и было со школьным учителем из Арройо Эндрю Ваном, любителем икры.
— Что собой представляет этот самый Клинг? — поинтересовался Стэплтон.
На лице окружного прокурора появилось скучающее выражение.
— В приюте его назвали туповатым, я бы даже сказал, слабоумным с психологической точки зрения. Безобидный малый.
— Он никогда не проявлял склонности к убийству, мистер Крамит?
— Нет. В Сент-Винсенте его считают тихим, флегматичным тупицей. Хорошо относился к приютским детям, почтительный, всем довольный, уважительный к вышестоящим.
Окружной прокурор облизнулся, видно намереваясь приступить к обещанным откровениям, но коронер Стэплтон торопливо его отпустил и вновь вызвал хозяина магазина в Арройо.
— Вы знали Клинга, мистер Бернхайм?
— Да, сэр.
— Что можете о нем сказать?
— Тихий, добродушный, тупой, как бык.
Кто-то рассмеялся, Стэплтон насупился и подался вперед.
— Правда ли, мистер Бернхайм, что Клинг славился в Арройо
Эллери про себя усмехнулся над простодушием коронера.
— Ах да! — закудахтал Бернхайм. — Очень сильный. Мог поднять баррель[6] сахара. Только мухи не обидел бы, мистер коронер. Помню, как-то…
— Довольно, — раздраженно оборвал его Стэплтон. — Мэр Холлис, прошу вас вновь подняться на место свидетеля.
Мэтт Холлис засиял. Елейный человечек, подумал о нем Эллери.
— Вы возглавляете городской совет, мэр Холлис?
— Да.
— Расскажите присяжным, что вам известно об Эндрю Ване.
— Он никогда не подавал повода для недовольства. Ни с кем никаких дел не имел. Как бы занимался своей наукой. Свободное от занятий время проводил сам по себе в очень красивом доме, который я ему сдал. Одни считали его мошенником, другие иностранцем, но только не я, — сентенциозно заявил мэр. — Просто тихоня, и все. Необщительный? Ну, это его личное дело. Если отказывался отправляться со мной и с констеблем Ладеном на рыбалку, то это тоже его личное дело. — Холлис с улыбкой кивнул. — И прекрасно говорил по-английски, не хуже нас с вами, мистер коронер.
— Не знаете, навещал ли его кто-нибудь?
— Нет. Хотя точно, конечно, не могу сказать. Впрочем, тип странный, — задумчиво продолжил мэр. — Пару раз, когда я по делам ездил в Питтсбург, просил купить ему книги — непонятные, высокопарные. Философия, история, звезды, всякое такое.
— Да-да, очень интересно, мистер Холлис. А вы еще также арройский банкир?
— Совершенно верно, — вспыхнул мэр Холлис, скромно уставившись себе под ноги.
По выражению лица мэра Эллери догадался, что в городке Арройо он — почти все.
— У Эндрю Вана был счет в вашем банке?
— Нет. Жалованье он регулярно получал наличными, но в банк ничего не клал. Я пару раз спрашивал его, где же он хранит деньги, — понимаете, бизнес есть бизнес, — а он ответил, что держит их дома. — Холлис пожал плечами. — Сказал, что банкам не доверяет. Ну, у каждого свой вкус. Не мне спорить…
— Об этом было широко известно в Арройо?
Холлис заколебался:
— Н-ну, может, я кое-кому и обмолвился. По-моему, почти все в городе знали об этой причуде чокнутого учителя.
Мэра взмахом руки отпустили с трибуны, вызвали констебля Ладена. Констебль подошел с сосредоточенным видом, словно у него были собственные представления о том, как следует вести подобные дела.
— Констебль, вы осматривали дом Эндрю Вана утром в пятницу 25 декабря?
— Точно так.
— Нашли какие-нибудь деньги?
— Нет.
Зал охнул. Ограбление! Эллери насупился. Никакого толка и смысла. По всем признакам в первую очередь это преступление связано с религиозной манией, а потом уже с кражей денег. То и другое не совмещается. Он подался вперед.
Какой-то мужчина что-то нес к трибуне. Это оказалась дешевая облезшая зеленая жестяная коробка. Щеколда жестоко свернута, петля беспомощно повисла. Коронер взял коробку у помощника, открыл, перевернул. Она оказалась пуста.
— Констебль, вы узнаете вот эту зеленую жестяную шкатулку?
Ладен засопел.
— Я бы сказал, — объявил он, — что нашел точно такую же дома у Вана. Наверняка он там деньги держал.
Коронер передал коробку присяжным, местным жителям, которые закопошились над ней.
— Прошу присяжных коронерского суда осмотреть вещественное доказательство… Хорошо, констебль. Почтмейстер Арройо, займите, пожалуйста, место свидетеля.
Иссохший старичок забрался в свидетельское кресло.
— Много ли корреспонденции получал Эндрю Ван?
— Нет, — заверещал почтмейстер. — Кроме рекламы да литературы, почти ничего.
