— Джентльмены, джентльмены, — усмехнулся Эллери, не отрывая глаз от разбросанной одежды. — Наверняка ты, дорогой Солон, не подумал о другой возможности, не менее гротескной: убийца Марко мог пришить его здесь, раздеть, потом протащить голое тело через весь битком набитый людьми дом на террасу! Нет, судья, нет! Все было так, как говорит инспектор. Объяснение намного проще, и, может быть, Тиллер, как всегда, поможет нам? А, Тиллер?
— Полагаю, что да, — ответил тот скромно, глядя на Эллери блестящими глазами.
— Ну вот, — медленно произнес Эллери. — Тиллер, всеведущий Тиллер. Я думаю, что Марко разделся, когда вернулся к себе в комнату ночью, и поспешил переодеться в другой костюм, я прав?
Худое лицо старого джентльмена обмякло.
— Я становлюсь ретроградом на старости лет. Я сам виноват. Эта нагота загнала меня в ловушку. Конечно, все так и было.
— Да, сэр, — мрачно подтвердил Тиллер. — Видите ли, сэр, у меня есть уютное местечко — что-то вроде буфетной — в западном конце коридора, где я нахожусь поздно вечером, пока джентльмены не лягут спать. Было где-то без четверти двенадцать, когда звонок — рядом с кроватью вы можете видеть кнопку, инспектор Молей, — вызвал меня в комнату мистера Марко.
— Приблизительно в то время, когда он поднялся наверх после игры, — пробормотал Молей, который, стоя у кровати, проверил карманы белого костюма, но ничего не нашел.
— Совершенно верно, сэр. Когда я вошел, мистер Марко снимал белый костюм. Его лицо горело и выражало нетерпение. Он... э... обругал меня за то, что, как он выразился, «я не мычу и не телюсь», велел налить ему виски с содовой, двойное, и подать другой костюм.
— Обругал? — хмыкнул инспектор. — Продолжайте.
— Я налил ему виски с содовой, сэр, и потом, пока он опорожнял стакан, э... разложил указанную мне одежду.
— Какую одежду? — резко спросил Эллери. — Пожалуйста, Тиллер, поменьше деликатничайте. У нас нет времени, понимаете?
— Слушаюсь, сэр. Это был, — Тиллер надул губы и нахмурил брови, — его оксфордский серый костюм, белая рубашка с пристегнутым воротничком, темно-серый галстук, свежее белье, черные шелковые носки, черные подвязки, темно-серый платочек для нагрудного кармана, черная фетровая шляпа с мягкими полями, тяжелая эбонитовая трость и длинный черный театральный плащ.
— Минуточку, Тиллер. Прежде всего, я хочу спросить про плащ. Есть ли у вас хоть какая-то идея, почему вчера вечером он надел его? Довольно старомодное одеяние, а?
— Вы правы, сэр. Но мистер Марко был немного эксцентричным. Его вкус в одежде, сэр... — Тиллер грустно покачал лоснящейся темной головкой. — Кажется, он проворчал что-то насчет прохладной ночи, что так и было, сэр, когда попросил выложить плащ вместе с другими вещами. И...
— Он собирался выйти из дома?
— Разумеется, сэр, я не могу знать наверняка, но у меня сложилось такое впечатление.
— Он имел привычку переодеваться так поздно?
— О нет, сэр! Для него это было необычно. К тому же, сэр, пока я раскладывал одежду, он пошел в ванную комнату и принял душ. Когда он вернулся, в халате и тапочках, причесанный и свежевыбритый...
— Черт, куда он намыливался среди ночи? — не выдержал инспектор Молей. — Самое время наводить красоту!
— Вы правы, сэр, — негромко поддакнул Тиллер. — Я и сам удивился. Но я почти уверен, что он собирался на свидание с дамой, сэр. Видите ли...
— С дамой?! — воскликнул судья. — С чего вы взяли?
— Догадался по выражению его лица, сэр, и по тому, как он разбушевался из-за морщинки — о, почти незаметной — на воротничке рубашки. Он всегда так вел себя, когда одевался для... э... свидания с особой дамой. На самом деле он обругал меня... э... весьма... — Кажется, на этот раз Тиллер не мог подобрать нужное слово. В его глазах мелькнуло странное выражение, которое почти сразу же исчезло.
Эллери внимательно посмотрел на него:
— Кажется, вам не слишком жаль мистера Марко, верно?
Тиллер неодобрительно улыбнулся, становясь снова отчужденным.
— Мне не следует заходить так далеко, сэр, и говорить подобные вещи, но... с этим джентльменом было нелегко. Очень нелегко. Особенно когда дело касалось его внешности, доложу я вам. Он мог по часу разглядывать свое лицо в зеркале, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, как если бы пытался разглядеть каждую пору или выяснить, как он лучше смотрится — с правой стороны или с левой. Он... э... обнюхивал себя.
— Обнюхивал себя? — воскликнул шокированный судья.
— Потрясающе, Тиллер, просто потрясающе, — заметил Эллери улыбаясь. — Не хотел бы я слышать ваши рассуждения насчет моих странных привычек. С точки зрения слуги... О, превосходно! Так вы говорите, что когда он вышел из ванной...
— Значит, женщина? — буркнул инспектор, чьи мысли, казалось, были заняты чем-то другим.
— Да, сэр. Когда он принял душ и вышел из ванной, я выкладывал содержимое его карманов: мелочь, часы и портсигар, о которых я уже упоминал, и кое-какие другие вещицы. Само собой, я собирался переложить все это в карманы темно-серого костюма. Но он набросился на меня сразу же после... э... неприятного инцидента с морщинкой на воротничке и вырвал из рук белый пиджак. Обозвал «чертовым занудой, сующимся куда не просят», если я правильно запомнил, сэр. Потом велел убираться, сердито заявив, что оденется сам.
— Значит, вот как, — начал инспектор Молей, но Эллери прервал его:
— Может, не совсем так. — Он задумчиво глянул на маленького человечка: — Вам не показалось, Тиллер, что его раздражительность была вызвана какой-то особой причиной? Может, вы нашли что-то... э... личное в его карманах?
Тиллер энергично кивнул:
— Да, сэр, записку.
— А... Вот почему он выпроводил вас из комнаты?
— Пожалуй, вы правы, сэр. — Тиллер вздохнул. — Собственно говоря, я почти в этом уверен. Потому что, подходя к двери, я заметил, как он разорвал конверт вместе с письмом и бросил обрывки в камин.
Как по команде, трое мужчин нагнулись к камину, глаза их горели от предвкушения находки. Тиллер, в почтительном ожидании, остался стоять на прежнем месте. Затем, когда они опустились на колени и принялись рыться в небольшой кучке остывшего пепла на каминной решетке, он прочистил горло, несколько раз моргнул и бесшумной походкой направился к большому платяному шкафу в дальней части комнаты. Открыв дверцу, принялся копаться внутри.
— Стоило становиться на карачки, если... — ворчливо начал Молей.
— Осторожно! — воскликнул Эллери. — Не исключено, если обрывки лишь частично обгорели, что они могут рассыпаться.
Спустя пять минут все трое, насупив брови, принялись оттирать перепачканные сажей руки. В камине ничего не было.
— Все сгорело, — проворчал инспектор. — Черт, только зря проползали...
— Погодите. — Эллери вскочил и быстро осмотрелся. — Мне не кажется, что пепел на каминной решетке — это все, что осталось от сгоревшей бумаги. Его явно недостаточно для... — Он внезапно замолчал, внимательно глядя на Тиллера. Маленький человечек спокойно закрывал дверцу платяного шкафа. — Какого черта вы лазили в шкаф, Тиллер?
— Я всего лишь проверял гардероб мистера Марко, сэр, — скромно ответил Тиллер. — Мне подумалось, что вы можете поинтересоваться, не пропало ли еще что, кроме тех вещей, которые я вам только что перечислил.
Эллери уставился на него.
— Тиллер, падите мне на грудь! — радостно воскликнул он. — Вы вполне годитесь мне в компаньоны. Так что-нибудь пропало?
