Она помрачнела:
— А как вы думаете, почему моих девочек нет на улицах? Я не хочу потерять ни одну из них!
Толстая размалеванная девица вскипела гневом:
— Это сущий позор — вот что это такое! Бобби только и умеют, что гонять нас с улиц.
— Это лучше, чем если тебе выпустят кишки, дорогая, — сказала другая девушка.
— А я чуть не подцепила какого-то из благородных, живет в «Пакуине». Он уж собрался подниматься по лестнице, весь из себя в белом галстуке и цилиндре, но увидел меня и остановился. И тут из тумана выкатывается бобби. «Ну-ка, дорогуша, — говорит, — марш в кроватку. Нечего прогуливаться в такую ночь». Как вам такое? — И девушка возмущенно сплюнула на пол.
Ровным, как всегда, голосом Холмс осведомился:
— Я полагаю, тот джентльмен сразу удалился?
— Убежал к себе, чего ж еще? А меня с собой не взял!
— Вам не кажется странным, что джентльмен живет в таком месте?
Девушка вытерла рот ладошкой:
— Он может жить где захочет, и провались оно все пропадом!
А Холмс был уже у дверей. Проходя мимо меня, он шепнул:
— Вперед, Ватсон. Скорее, скорее!
Снова оказавшись в тумане, он схватил меня за руку и безжалостно потащил за собой.
— Мы нашли его, Ватсон! Я уверен! Вся сегодняшняя охота — вопросы — случайные обмолвки — и мы напали на след злодея, который способен еще многое сотворить. Но ему не под силу стать невидимкой!
В каждом слове Холмса, который тащил меня за собой, звучало нескрываемое возбуждение. Через несколько мгновений я уже взбегал по пролетам узкой лестницы, что прилепилась к деревянной стене.
Погоня сказалась даже на выносливом Холмсе; пока мы поднимались, он говорил с паузами, едва переводя дыхание:
— «Пакуин» — это гнусное заведение, где сдаются внаем комнаты. В Уайтчепеле полно таких. К счастью, это мне знакомо.
Подняв взгляд, я увидел полуоткрытую дверь. Холмс, стоявший уже на верхней площадке, скользнул в нее. Я споткнулся, но кинулся следом.
— Проклятье, нам не повезло! — крикнул он. — Кто-то уже был тут до нас!
За все дни нашего общения я никогда не видел, чтобы Холмс испытывал такое горькое разочарование. Сжимая в руке револьвер, он застыл посреди маленькой, скудно обставленной комнаты; его серые глаза пылали.
— Если тут и было логово Потрошителя, — сказал я, — он сбежал!
— И уж конечно, навсегда!
— Может, по его следу идет Лестрейд, — предположил я.
— Держу пари, что нет! Лестрейд плутает на других дорогах.
Потрошитель так спешил унести ноги, что оставил комнату в состоянии полного хаоса. Пока я искал слова, чтобы смягчить разочарование Холмса, он коснулся моей руки:
— Если вы сомневаетесь, Ватсон, что маньяк выходил на охоту из этой берлоги, посмотрите вон туда.
Я глянул, куда он указывал, и увидел… кошмарный трофей — грудь, отрезанную у трупа, который лежит теперь в морге на Монтегю-стрит.
Я достаточно навидался и смертей, и насилия. Я не испытывал ни жара возмущения, ни гнева. Во мне был только холодный ужас, и желудок свело спазмой.
— Мне надо выйти, Холмс. Подожду вас внизу.
— И мне нет смысла оставаться здесь. Надо лишь быстро осмотреться, нет ли чего достойного внимания. Впрочем, наш зверь хитер. Он не оставляет по себе следов.
В этот момент — может, потому, что я судорожно искал, чем бы отвлечься, — я вспомнил о послании.
— Кстати, Холмс. Сегодня днем посыльный принес на Бейкер-стрит записку от вашего брата Майкрофта. Я был так возбужден, что и забыл о ней.
Если я рассчитывал на его благодарность, то меня постигло разочарование. Прочитав записку, Холмс холодно посмотрел на меня:
— Желательно ли вам узнать, что пишет Майкрофт?
— Конечно желательно.
— Записка гласит:
Дорогой Шерлок. До меня дошла кое-какая информация. Каким образом, объясню позже. Она может представлять определенную ценность. Человек по имени Макс Клейн является владельцем неприглядного заведения в Уайтчепеле, именуемого «Ангел и корона». Приобрел он его совсем недавно, а точнее, четыре месяца назад.
Я был слишком расстроен, чтобы уловить, откуда дует ветер. Приходится честно признать, что многие мои промахи объясняются лишь моей бездонной глупостью. Во всяком случае, я поторопился сказать:
— А, да, действительно. Я знал об этом. Мне рассказала та девушка в «Ангеле и короне».
— В самом деле? — со зловещим спокойствием осведомился Холмс.
— Этот Клейн — опасная личность. Я убедился, как мало ему потребовалось времени, чтобы подавить дебош в зародыше.
Холмс взорвался, потрясая кулаками:
— Боже милостивый! С какими идиотами мне приходится иметь дело!
Этот неожиданный ураган эмоций поразил меня до глубины души. Я открыл рот и робко промямлил:
— Холмс, я не понимаю…
— Значит, вы безнадежны, Ватсон! Первое: у вас была информация, которая помогла бы мне разрешить это дело, а вы по глупости держали ее при себе. Второе: вы забыли передать мне записку, которая содержала этот же важнейший факт. Ватсон, Ватсон! На чьей вы стороне?
Если я и раньше был расстроен, то сейчас окончательно потерял почву под ногами. Я был не в силах протестовать; о защите своего достоинства не могло быть и речи.
Но Холмс никогда не умел долго лелеять возмущение.
— В «Ангел и корону», Ватсон! — распорядился он, направляясь к лестнице. — Нет, первым делом в морг! Мы представим этому мерзавцу образец его работы!
Эллери слышит голос из прошлого
Ожил дверной звонок.
Эллери захлопнул рукопись. Опять этот алкоголик и болтун. Он прикинул, что именно ему скажет, виновато поглядел на пишущую машинку, вышел в холл и открыл дверь.
Но за ней стоял не Грант Эймс, а посыльный из «Вестерн юнион». Эллери торопливо расписался на квитанции и прочел телеграмму без подписи.
«РАДИ БОГА ВКЛЮЧИ СВОЙ ТЕЛЕФОН ЗПТ Я ПРОСТО СХОЖУ С УМА ВОСКЛ».
— Ответа не будет, — сказал Эллери.
Дав курьеру на чай, он без промедления подчинился приказу инспектора. Что-то бормоча себе под нос, он заодно включил электробритву, она зажужжала и принялась уничтожать его щетину. Если он хочет поговорить, подумал Эллери, значит, еще сидит на Бермудах. Удержать бы его там еще хоть на недельку…
