похоронного бюро, заполнив деревянный гроб опилками и запечатав его смолой. Но даже в этом случае запах, в конечном счете, просочился наружу, и к тому времени, когда он достиг Ирландии, ни один кучер не желал везти такой груз. И Джеку пришлось купить свой собственный фургон, чтобы доставить тело своего кузена домой.
Эта поездка разрушила и его собственную жизнь. Армейское начальство ответило отказом на его просьбу позволить ему перевезти тело, и Джек был вынужден продать свой офицерский патент. Это была небольшая плата за то, чтобы иметь возможность отдать последнюю дань своей семье. Но это также означало, что Джек вынужден был оставить должность, для которой он, наконец–то, идеально подходил. Школа была ужасным местом: провал за провалом. Он выкарабкался, главным образом, с помощью Артура, который, видя его усилия, тайно пришел ему на помощь.
Но университет, Бог ты мой, Джек все еще не мог поверить, что он согласился туда пойти. Он знал, что ничего хорошего из этого не выйдет, но мальчики из Портора Ройал продолжали свою учебу в университете. Это не обсуждалось. Но Артур был на год младше его, а без него Джек не имел и шанса. Провал был бы унизителен, и поэтому Джек устроил так, чтобы его исключили. На это не потребовалось чрезмерной фантазии, чтобы найти способы вести себя в манере, неподобающей для студента Тринити Колледжа.
Джек возвратился домой, по общему мнению, с позором, и было решено, что он попробует преуспеть в армии. Так он и поступил. Это было для него то, что надо. Наконец, он нашел место, где мог преуспеть и процветать без книг, бумаг и перьев для письма. Джек вовсе не был невежественен. Просто он ненавидел книги, бумаги и перья для письма. Они вызывали у него головную боль.
И так было всегда. И вот теперь он находится здесь, на пути назад в Ирландию, впервые, со времени с панихиды по Артуру, и он может оказаться герцогом Уиндхемом, что гарантирует ему целую проклятую жизнь с книгами, бумагами и перьями для письма.
И головными болями.
Джек мельком взглянул налево от себя и увидел Томаса, склонившегося в легком поклоне перед Амелией. Тот что–то показывал девушке, вероятно птицу, так как Джек больше ничего интересного не обнаружил. Амелия улыбалась, хотя и не широко, но по крайней мере, достаточно, чтобы ослабить чувство вины, которое испытывал Джек после недавней сцены в Белгрейве, когда он отказался жениться на ней. Но это вовсе не означало, что он мог поступить тогда как–то иначе. Неужели они действительно думают, что он мог повернуться и сказать:
Не то, чтобы с леди Амелией было что–то не так. Фактически, каждый мог сделать (и вероятно сделает) намного худшую партию, если его принудят вступить в брак. И если бы он уже не встретил Грейс…
Он, возможно, поступил бы так, как его просили.
Джек услышал чье–то приближение, и когда обернулся, там была она, словно бы вызванная его мыслями. Грейс сбросила свою шляпку, и ее темные волосы развевались на ветру.
— Здесь очень мило, — сказала девушка, прислонившись к поручням рядом с ним.
Джек кивнул. Он не видел девушку большую часть рейса. Вдовствующая герцогиня пожелала остаться в своей каюте, и Грейс была обязана проявлять к ней внимание. Конечно, она не жаловалась. Она никогда не жаловалась, и по правде говоря, Джек полагал, что у нее не было на это причин. В конце концов, ее работа заключалась в том, чтобы находиться подле вдовы. Однако он не мог себе представить менее приятной должности. И он
Скоро, подумал Джек. Скоро она будет свободна. Они поженятся, и Грейс никогда не придется даже видеть вдову, если таково будет ее желание. Джека вовсе не волновало то, что старая летучая мышь приходилась ему бабушкой. Она была злой и эгоистичной, и у него не было никакого желания разговаривать с нею, как только все это закончится. Если его вынудят стать герцогом, то он купит домик где–нибудь на Внешних Гебридских островах и отошлет вдовствующую герцогиню туда. А если он не герцог, то тогда Джек планировал взять Грейс за руку и увезти ее из Белгрейва, и никогда не оглядываться назад.
По правде говоря, это была довольно заманчивая мечта.
Грейс смотрела вниз, наблюдая за водой.
— Не странно ли это, — размышляла девушка, — как быстро она движется.
Джек посмотрел на парус.
— Дует хороший ветер.
— Я знаю. Конечно, это имеет смысл. — Она подняла глаза и улыбнулась. — Просто я никогда раньше не была на корабле.
— Никогда? — В это казалось трудно поверить.
Она покачала головой.
— Не на таком, как этот. Мои родители однажды взяли меня на гребную лодку на прогулку по озеру, но это было просто для забавы. — Она вновь посмотрела вниз. — Я никогда не видела, чтобы вода так стремительно двигалась. Жалко, что я не могу опустить в нее руку.
— Она холодная, — сказал Джек.
— Ну, да, конечно. — Грейс наклонилась вперед, ее шея выгнулась, казалось, что она ловит лицом ветер. — И все же я хотела бы ее коснуться.
Джек пожал плечами. Ему бы следовало быть более разговорчивым, особенно с нею, но он мог думать только о том, что увидел первый признак земли на горизонте, а его живот сжимало и выкручивало.
— С вами все в порядке? — спросила Грейс.
— Все хорошо.
— Вы несколько зеленоватого цвета. Вы страдаете морской болезнью?
Хотел бы он. Но Джек никогда не страдал морской болезнью. Он страдал «земной болезнью». Ему не хотелось возвращаться. Он проснулся посреди ночи, лежащий на своей маленькой койке, весь липкий от пота.
Он должен вернуться. Джек знал, что так и сделает. Но это вовсе не означало, что большая часть его не хотела отпраздновать труса и сбежать.
Джек услышал, как у Грейс перехватило дыхание, и когда он посмотрел на нее, девушка махнула рукой вперед, и ее лицо осветилось от волнения.
Возможно, это было самое красивое зрелище, которое он когда–либо видел.
— Это Дублин? — спросила она. — Там?
Джек кивнул.
— Порт. Сам город немного дальше.
Она так вытягивала шею, что это показалось бы ему весьма забавным, не будь Джек в таком ужасном настроении. Не было никакой возможности что–либо увидеть с такого расстояния.
— Я слышала, что это — очаровательный город, — заметила Грейс.
— Да, там есть чем развлечься.
— Жаль. Не думаю, что мы там долго пробудем.
— Нет. Вдова жаждет отправиться дальше.
— А вы разве нет? — спросила девушка.
Джек вздохнул и потер глаза. Он устал, был возбужден, и чувствовал себя так, словно его доставили к месту его гибели.
— Нет, — сказал он. — Честно говоря, я был бы весьма счастлив остаться прямо здесь, на этом корабле, у этих поручней всю свою оставшуюся жизнь.
Грейс, нахмурившись, повернулась к нему.
— С вами, — сказал мягко Джек. — Здесь у этих поручней, с вами.
Он посмотрел вдаль. Порт Дублина стал теперь чуть больше пятнышка на горизонте. Скоро он будет в состоянии рассмотреть здания и корабли. По левую сторону от себя Джек слышал беседовавших Томаса и Амелию. Они тоже смотрели вдаль, наблюдая за портом, который, казалось, рос у них прямо на глазах.
Джек сглотнул. Узел в его животе тоже разрастался. Боже, это почти забавно. Он здесь, снова в Ирландии, вынужден предстать перед своей семьей, которую он подвел много лет тому назад. И если одно это не достаточно плохо, то к тому же он может оказаться законным герцогом Уиндхемом, оказаться в положении, для которого он однозначно не подготовлен.
