— Что ты думаешь об Уинстоне? — спросила Миранда.
— Он мой брат, — заявил он.
Миранда протянула руку и опустила запястье, как будто бы говоря — кто еще?
— Ну, — сказал он и замолчал, не зная, о чем именно она ожидала услышать. — Он — мой брат.
В ее глазах плясали смешинки.
— Очень откровенно.
— О чем именно ты спрашиваешь?
— Я хочу знать, что ты думаешь о нем, — настояла она.
Его сердце ухнуло в груди по непонятной ему причине.
— Ты имеешь в виду, — спросил он с расстановкой, — считаю ли я, будет ли Уинстон хорошим мужем?
— Похоже, что все пытаются сделать из нас пару.
— Все?
— Ну, Оливия.
— Едва ли я тот человек, который способен дать какой-то романтический совет.
— Таким образом, ты не думаешь, что я должна снять шляпу перед Уинстоном, — сказала она, наклоняясь вперед.
Тернер моргнул. Он знал Миранду, он знал ее в течение многих лет, и именно поэтому он был совершенно уверен, что она не способна сделать это движение лишь с намерением показать ее удивительно прекрасную грудь. Скорее от рассеянности, которая привела к такому результату.
— Тернер? — пробормотала она.
— Он слишком молод, — заявил он.
— Для меня?
— Для любого. О мой Бог, ему только двадцать один.
— На самом деле ему все еще двадцать.
— Точно, — сказал он неловко, еще больше желая поправить свой шейный платок и при этом не быть похожим на дурака. Ему стало жарко и становилось трудно сосредоточиться на чем-то другом, но не на Миранде.
Наконец, она откинулась назад. Слава Богу.
Но она ничего не говорила. До тех пор, пока он, наконец, не помог себе.
— Ты собираешься преследовать его?
— Уинстона? — Казалось, она обдумывала это. — Я не знаю.
Он фыркнул.
— Если ты не знаешь, тогда ясно, что не должна.
Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Это — то, что ты думаешь? Любовь должна быть очевидной и ясной?
— Разве кто-то говорил о любви? — спросил он с некоторой злостью и одновременно сожалением в голосе, но Миранда, безусловно, поняла, что это была недопустимая тема для разговора.
— Хммм.
У Тернера внезапно появилось неприятное ощущение того, что она осудила его, и этот вывод укрепился, когда она вновь сосредоточила свое внимание на книге, которая лежала на ее коленях.
А он сидит здесь, как идиот, наблюдая за тем, как она читает свою книгу, и пытается придумать какое- то хитрое замечание.
Она вновь посмотрела на него и спросила спокойно, но с оттенком раздражения в голосе.
— У тебя есть планы на вечер?
— Ни одного, — приврал он: на самом деле, он хотел вывести на прогулку своего мерина.
— Уинстон скоро приедет.
— Я знаю.
— Именно поэтому мы говорим о нем, — объяснила она, как будто это имело значение. — Он приезжает на мой день рождения.
— Да, конечно.
Она снова наклонилась вперед. Боже, помоги ему.
— Ты действительно помнишь? — спросила она. — У нас завтра вечером будет семейный ужин.
— Конечно, я помню, — тихо проговорил он, хотя это было не так.
— Хм, — пробормотала она, — спасибо тебе за твои мысли, так или иначе.
— Мои мысли, — отозвался он эхом. О чем, черт возьми, она говорила теперь?
— Об Уинстоне. Есть честно, я действительно хотела узнать твое мнение.
— Хорошо. Теперь оно у тебя есть.
— Да, — улыбнулась она. — Я рада, потому что я отношусь к тебе с большим уважением.
Каким-то образом ей удалось заставить его почувствовать себя древней реликвией.
— С большим уважением? — эти слова внезапно слетели с языка.
— Конечно. Ты думаешь, что я тебя не уважаю?
— Откровенно говоря, Миранда, большую часть времени я понятия не имею, о чем ты думаешь, — выпалил он.
— Я думаю о тебе.
Его взгляд сосредоточился на ее глазах.
— И об Уинстоне, конечно. И об Оливии. Как будто можно жить в том же самом доме с ней и не думать о ней.
Она схватила свою книгу, закрыла и резко встала.
— Я думаю, что мне нужно пойти поискать ее. Она и твоя мать не могут прийти к единому мнению насчет некоторых платьев, которые Оливия хочет заказать, и я обещала помочь.
Он встал и сопроводил ее к двери.
— Оливии или моей матери?
— Твоей матери, конечно, — сказала Миранда со смехом. — Я молода, но я не дурочка.
И с этим замечанием она ушла.
Позже тем днем Тернер, возвратившись из поездки по Гайд-парку со своим другом, лордом Вестхолмом, нашел только Оливию, слоняющуюся в главном зале.
— Тише, — попросила она.
Этого было достаточно, чтобы Тернер немедленно отправился в ее сторону.
— Почему тише? — спросил он шепотом.
Она сердито проговорила.
— Я подслушиваю.
Тернер не мог вообразить за кем, поскольку она стояла напротив лестничной клетки, которая вела вниз к кухням. Но тогда он услышал эти переливы смеха.
— Неужели это Миранда? — спросил он.
Оливия кивнула.
— Уинстон только что приехал, и они пошли вниз.
— Почему?
Оливия всмотрелась за угол, затем отошла назад, чтобы встать перед Тернером.
— Уинстон хотел есть.
Тернер стянул перчатки.
