— О, дорогая, у тебя осталось немного на подбородке.
— Но ведь ложка у тебя.
— Сиди не двигаясь, — он наклонился и облизал губами пролившийся соус с ее кожи. — Ммм, восхитительно!
— Попробуй чуть-чуть, — бесстрастно произнесла она, — тут еще много.
— О, но я не хотел бы лишить тебя ценных питательных веществ.
Она фыркнула в ответ.
— Вот еще кусочек, дорогая… о, я, кажется, снова немного промазал, — его язык проворно очистил беспорядок.
— Ты сделал это специально! — обвиняла она.
— И преднамеренно испортил еду, которая была бы очень полезна для моей беременной жены?! — и он оскорблено прижал одну руку к груди. — Каким же негодяем ты меня должна считать!
— Ну, возможно, не негодяем, но вот коварным малым…
— Победа!
Она пригрозила ему пальцем.
— Мммм…гмм…уммм…
— Не разговаривай с набитым ртом. Это очень некрасиво.
Она глотнула.
— Я сказала, что у меня будет вендетта. Ты… — она замолкла, когда ложка стукнула ей по носу.
— Ну вот, посмотри, что ты наделала! — сказал он, преувеличенно качая головой. — Ты так дергалась, что я не попал тебе в рот. Сиди спокойно сейчас.
Она поджала губы, но не могла сдержать явного признака улыбки, так и рвавшейся наружу.
— Вот, хорошая девочка, — пробормотал он, наклоняясь вперед. Он обхватил губами кончик ее носа и немного пососал его, пока не исчез весь соус.
— Тернер!
— Ты единственная в мире женщина с чувствительным к щекотке носом, — посмеялся он. — Я точно был в здравом уме, когда женился на тебе.
— Хватит! Хватит! Хватит!
— Вымазывать тебе лицо, или целовать?
Ее дыхание застряло в ее горле.
— Вымазывать мне лицо. Тебе не нужны предлоги, чтобы целовать меня.
Он наклонился вперед.
— Нет?
— Нет.
— Представь себе мое облегчение. — Его нос коснулся ее.
— Тернер?
— Ммм?…
— Если ты сейчас же не поцелуешь меня, то я просто сойду с ума.
Он раздразнил ее целым всплеском мелких поцелуев.
— Так пойдет?
Она покачала головой.
Он углубил поцелуй.
— А так?
— Боюсь, что нет.
— Что же тебе нужно? — прошептал он, касаясь дыханием ее губ
— Что нужно тебе? — возразила она. Переместив руки на его плечи, она по привычке начала разминать их.
И это немедленно рассеяло его страсть.
— О Боже, Миранда!
Тело его немного расслабилось.
— Прошу тебя, только не останавливайся!
— Это превосходно, — сказала она, слабо улыбаясь. — Ты будто глина в моих руках.
— Что угодно, — простонал он. — Только не останавливайся.
— Почему ты так напряжен?
Он открыл глаза и бросил на не косой взгляд.
— Ты очень хорошо знаешь почему.
Она покраснела. Ее врач сообщил ей во время последнего визита, что настало время прекратить супружеские отношения. Тернер не прекращал ворчать в течение недели.
— Я отказываюсь верить, — сказала она, сжимая пальцами его плечи, и улыбнулась, когда он протестующее застонал, — что я — единственная причина твоих болей в пояснице.
— Стресс от того, что я не могу заняться с тобой любовью в совокупности с физическим напряжением от переноса твоего огромного тела вверх по лестнице…
— Ты не должен был нести меня вверх по лестнице!
— Да, что ж, я подумаю об этом… и этого было достаточно для того, чтобы у меня разболелась поясница. Правее… — он покрутил рукой вокруг указываемого места на спине, — там…
Миранда поджала губы, но тем не менее начала тереть в том месте, что он указал.
— Вы, мой лорд, просто большой ребенок.
— Угуумм…ммм.. — согласился он, его голова клонилась в сторону. — Ты не против, если я прилягу? Так тебе будет удобней.
Миранда задавалась вопросом, как ему удалось уломать ее сделать ему массаж тут же, на ковре. Но она наслаждалась этим тоже. Она любила касаться его, любила запоминать контуры его тела. Улыбнувшись себе, она вытащила его рубашку из-за пояса бриджей и просунула руки под нее так, чтобы могла касаться его кожи. Она была теплой и шелковистой, и она гладила ее руками, только чтобы ощущать золотистую мягкость, присущую только ему.
— Мне жаль, что ты не можешь помассировать спину и мне, — услышала она свой голос. Прошло уже много недель с тех пор, когда она могла лежать на животе.
Он повернул свою голову так, чтобы она могла его видеть, и улыбнулся. Затем, с глухим стоном он сел.
— Сиди и не двигайся, — сказал он мягко, поворачивая ее так, чтобы он мог массировать ее спину.
Это было подобно райскому наслаждению.
— О, Тернер, — вздыхала она, — я так чудесно себя чувствую!
Он шумно втянул воздух, и она извернулась, чтобы лучше видеть его лицо.
— Я сожалею, — сказала она, немного виновато, так как читала борьбу страстного желания и сдержанности у него на лице. — Я скучаю по тебе тоже, если это даст тебе хоть какое-то утешение.
Он прижал ее к себе, сжимая ее так сильно, как только мог, но, в то же время, стараясь не давить на живот.
— Это не твоя вина, киска.
— Я знаю, но мне все равно очень жаль. Я ужасно по тебе скучаю, — она понизила голос. — Иногда ты бываешь настолько глубоко во мне, что мне кажется, будто ты касаешься моего сердца. Я скучаю по этому больше всего.
— Не говори так.
— Мне жаль.
— И ради Бога, прекрати извиняться!
Она почти хихикнула.
— Хорошо. Беру свои слова обратно. Но мне все же обидно, что ты…эээ… не находишься в таком вот положении. Это несправедливо.
— Это — больше чем справедливо. Я получаю здоровую жену и прекрасного малыша. И все, что я должен для этого делать — это воздерживаться в течение нескольких месяцев.
— Но ты не должен, — пробормотала она с намеком, и ее рука поползла к пуговицам его бриджей. — Ты
