не должен.
— Миранда, прекрати. Я не могу сделать это.
— Ты не должен, — повторила она, распахивая его уже незаправленную рубашку и целуя его в плоский живот.
— Что… о Боже, Миранда... — прерывисто простонал он.
Ее губы переместились еще ниже.
— О Боже, Миранда!
Глава 18
На следующее утро Тернер нежно поцеловал жену в лоб.
— Ты уверена, что будешь в порядке без меня?
Миранда сглотнула и кивнула в ответ, пытаясь сдержать слезы, и поклялась про себя, что ни за что не будет рыдать.
Небо все еще было темным, но Тернер хотел пораньше отбыть в Лондон. Она сидела в кровати, а ее руки покоились на животе, в то время как она наблюдала, как он одевается.
— Твой камердинер получит апоплексический удар, — сказала она, пытаясь подразнить его. — Тебе ведь известно, что он думает, что ты не знаешь, как одеть себя должным образом.
Одетый только в одни бриджи, Тернер подошел к кровати и взгромоздился на краю.
— Ты уверена, что не возражаешь против моего отъезда?
— Конечно, возражаю. Для меня намного лучше, чтобы ты был здесь, — неуверенная улыбка коснулась ее лица. — Но я буду в порядке. И, скорее всего, сделаю гораздо больше работы, чем если бы ты был здесь и отвлекал меня.
— О! Неужели я действительно так тебя отвлекаю?
— Очень. Хотя… — она застенчиво улыбнулась, — в последнее время я не могу быть очень—то отвлеченной.
— Мммм… печально, но верно. Я, к сожалению, все время отвлечен. - Он сжал пальцами ее подбородок и прижался к ней губами в неистово-нежном поцелуе. — Все время я вижу тебя.
— Все время?
Он серьезно кивнул.
— Но я похожа на корову.
— Ммм-хм — его губы ни на секунду не отрывались от нее, — но на очень привлекательную корову.
— Ты негодяй! — она отстранилась и игриво ударила его по плечу.
Он плутовски улыбнулся в ответ.
— Кажется, эта поездка пойдет на пользу моему здоровью. Моему телу уж точно. Просто удача, что я не сильно пострадал.
Она надула губки и высунула язык.
Он хмыкнул, а затем встал и пересек комнату.
— Я вижу, что материнство совершенно не добавило тебе зрелости.
Ее подушка полетела через всю комнату.
Тернер немедленно вернулся к ней, распластавшись на кровати рядом с ней.
— Возможно, мне следует остаться, чтобы крепко держать тебя в узде.
— Возможно, и следует.
Он поцеловал ее снова, на этот раз с едва сдерживаемой страстью и эмоциональностью.
— Я говорил тебе, — пробормотал он, исследуя губами нежные грани ее лица, — как я обожаю быть женатым на тебе?
— С-сегодня нет.
— Рановато ведь еще пока. Но ты все же можешь простить мне мою ошибку, — он поймал ее мочку уха зубами. — Я уверен, что говорил тебе вчера.
«И позавчера» — подумала Миранда с горьковато-сладким ощущением. «И за два дня до этого тоже». Но почему это всегда всего лишь слова типа «Мне нравится быть с тобой» или «Мне нравится делать это с тобой вместе» и никогда «Я люблю тебя»? Он, казалось, никогда и не побуждал себя произнести эти слова. «Я обожаю тебя», «я обожаю быть женатым на тебе» — эти выражения очевидно, были намного безопасней.
Тернер поймал ее печальный взгляд.
— Что-то не так, киска?
— Нет, нет, — солгала она. — Я только… я просто буду скучать по тебе, вот и все.
— Я буду скучать по тебе тоже, — он поцеловал ее последний раз, а затем встал, чтобы надеть рубашку.
Миранда наблюдала, как он перемещался по комнате, собирая свои вещи. Он подбирал и скручивал в рулоны листы бумаги. Он не собирался ничего говорить, пока она не начала бы первой. И почему он должен? Он совершенно очевидно был доволен положением вещей. Она должна была решить эту проблему, но она была так напугана — так напугана, что он не протянет к ней руки и не скажет, что он всего лишь ждал, пока она признается ему снова, как сильно его любит. Но больше всего она была напугана тем, что он будет лишь неловко мяться и говорить что-то типа вроде того, с чего и начиналось: «Ты же знаешь, как ты мне нравишься, Миранда…»
Эта мысль была столь пугающей, что Миранда начала дрожать и задержала дыхание, боясь вздохнуть.
— Ты действительно уверена, что чувствуешь себя хорошо? — заботливо спросил Тернер.
Как, должно быть, легко было бы солгать ему. Всего лишь пару слов и он остался бы здесь, согревая ее ночью и целуя так нежно, что она вполне могла бы позволить себе поверить, что он действительно любит ее. Но если единственное, в чем они нуждались в своих отношениях, была правда, то она должна была сказать ее.
— Я действительно в порядке, Тернер. Это просто обычная утренняя дрожь. Я думаю, мое тело еще спит.
— Как и еще одна частичка тебя, я полагаю. Я не хочу, чтобы ты перенапрягалась в то время, пока меня не будет. Меньше чем через два месяца ты должна…
Она криво улыбнулась.
— Вряд ли я об этом забуду.
— Вот и хорошо. У тебя ведь там мой ребенок, в конце концов, — Тернер надел пальто и наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание.
— Мой ребенок также.
— Ммм… я знаю, — он выпрямился, готовясь уйти. — Именно поэтому я так ее люблю уже.
— Тернер!
Он обернулся. Ее голос казался странным, почти испуганным.
— Что такое, Миранда?
— Я только хотела сказать тебе… то есть я хотела, чтобы ты знал…
— Что такое, Миранда?
— Я только хотела, чтобы ты знал, что я люблю тебя, — поток слов сорвался с ее губ, будто она
