Элоиза.
— Что? — переспросил Энтони, делая вид, будто не расслышал, но Элоиза знала, что он слышал каждое ее слово.
— Энтони! — взмолилась Элоиза, хотя не могла бы сказать, чего, собственно, она от него хочет.
Энтони посмотрел на нее. Глаза его гневно сверкнули, и Элоиза пожалела, что осмелилась спорить с ним. Уж лучше бы он продолжал разглядывать свои ногти.
Она инстинктивно отступила на шаг. Элоиза слишком хорошо знала своего брата: когда Энтони в подобном состоянии, от него можно ожидать чего угодно.
Тем не менее, когда Энтони заговорил, голос его, как ни странно, звучал довольно спокойно:
— Разговор будет короток, Элоиза: никто не просил тебя заваривать эту кашу. Так что сама теперь и будь любезна ее расхлебывать!
— Ты требуешь, чтобы я вышла замуж за человека, которого почти не знаю? — в отчаянии прошептала она.
— Ой ли? — прищурился Энтони. — Судя по тому, как ты его только что защищала, ты уже неплохо успела его узнать!
Энтони загонял ее в угол, не давая отвертеться, и это больше всего бесило Элоизу.
— Не стану скрывать, за то время, что я здесь, я действительно кое-что о нем узнала. Но этого недостаточно, чтобы так сразу выходить замуж!
Однако Энтони был не из тех, кто быстро сдается:
— Хорошо, скажи, сколько тебе надо? Неделю? Две?
— Прекрати! — поморщилась Элоиза. — Когда ты на меня так орешь, я просто не в состоянии ничего соображать.
— Да соображать ты вообще никогда не умела — будь в твоей голове хоть немного мозгов, ты не сбежала бы к этому типу!
Элоиза, сложив руки на груди, словно это могло ее защитить, смотрела невидящими глазами куда- то в пространство, мимо Энтони. Она не могла ничего возразить брату, и это убивало ее.
— Хорошо. — Тон Энтони немного смягчился. — Тогда скажи мне, что ты собираешься делать в сложившейся ситуации?
— Не знаю, — упавшим голосом, словно зомби, проговорила Элоиза, понимая, как нелепо она выглядит со стороны, и злясь на себя за это.
— Ты отдаешь себе отчет, — снова посуровел Энтони, — в какое положение ты поставила нас всех? Что, скажи на милость, прикажешь нам теперь делать?
— Ты задаешь одни вопросы! — фыркнула Элоиза. — Если ты такой умный и знаешь, что делать, так скажи, а если не знаешь, не обвиняй в этом меня!
— По-моему, я уже сказал, что тебе надо делать — выйти за него замуж! Иного выхода я не вижу!
— Это насилие, Энтони! Мне не нравится, что ты разговариваешь со мной в таком тоне!
— А ты ожидала, что мы будем тебя по головке гладить? — усмехнулся он. — Ты убежала посреди ночи, никого не предупредив…
— Я оставила записку! — перебила его Элоиза. Энтони недоверчиво посмотрел на нее.
— Вы ее не нашли? — удивилась она. — Я точно помню, что оставила ее на столике в коридоре, рядом с китайской вазой…
— И о чем же говорилось в этой таинственной записке?
— Чтобы вы не волновались и что я свяжусь с вами в течение месяца…
— И больше ничего? И ты считаешь, что после этого мы не должны были волноваться?
— Я не знаю, — пожала плечами Элоиза, — почему вы не нашли ее!
Может быть, она смешалась с другими бумагами?
— Мы решили, что тебя похитили, — заявил Энтони. Элоиза опешила. Она представить себе не могла, что ее семья подумает такое, как и то, что ее записку не найдут.
— Ты знаешь, — Энтони грозно сдвинул брови, — как подействовало твое исчезновение на маму?
Элоиза похолодела. Не в силах что-либо произнести, она лишь помотала головой.
— Сначала ее чуть не хватил удар. А потом она пошла в банк — догадываешься, зачем?
— Нет, — едва слышно прошептала она.
— Чтобы проверить, — Энтони с грозным видом подошел вплотную к сестре, — в каком состоянии находятся ее счета — на тот случай, если тебя действительно похитили и нам понадобятся деньги для выкупа.
Элоиза невольно попятилась — в голосе брата звучала такая ярость, какой она в нем просто не предполагала. Ей хотелось снова сказать: “Я оставила записку!” — но это ее не спасло бы. Элоиза чувствовала себя виноватой и понимала, что, убежав, она поступила по-детски. Оправдываться перед Энтони означало бы выставить себя в еще более глупом виде. Сейчас ей меньше всего хотелось выглядеть взбалмошной, упрямой девицей.
— Сказать по правде, — продолжал Энтони, — первой, кто понял, что же произошло на самом деле, была Пенелопа. Мы попросили ее осмотреть твою комнату — она там ориентируется гораздо лучше, чем любой из нас.
Элоиза кивнула. Пенелопа раньше была ее лучшей подругой — собственно, она оставалась ею и сейчас, после того как вышла замуж за Колина. Прежде подруги проводили бесчисленные часы в комнате Элоизы, болтая обо всем на свете. Переписка с сэром Филиппом была единственным секретом, которым Элоиза не поделилась даже с лучшей подругой.
— А где она нашла письмо? — полюбопытствовала Элоиза, хотя теперь эти подробности уже не имели значения.
— Оно валялось у тебя под столом. В нем еще был засушенный цветок…
— Цветок ничего не значит, — поспешила объяснить Элоиза. — Просто сэр Филипп — ботаник…
— Что? — не расслышал Энтони.
— Сэр Филипп — ботаник, — повторила она. — Учился в Кембридже. Может быть, даже стал бы академиком, если бы его брат не погиб при Ватерлоо…
Энтони кивнул, обдумывая услышанное и отметив про себя, что Элоиза знает о гибели брата Филиппа.
— Элоиза, — произнес он, — если бы ты сказала мне, что сэр Филипп жестокий человек, который способен тебя ударить, унизить, уверяю, я бы не стал настаивать, чтобы ты дала согласие на брак. Но как я понял, это не так. А других причин быть не должно. И прежде чем ты ответишь что-нибудь, подумай над тем, что я сейчас скажу. Элоиза, ты — из Бриджертонов. И за кого бы ты ни вышла замуж, какую бы фамилию ни носила в браке, ты сама знаешь, что все равно останешься одной из Бриджертонов. А мы, Бриджертоны, всегда и во всем руководствовались лишь соображениями чести и достоинства не потому, что этого от нас требует свет, а потому, что мы сами такие.
Элоиза кивнула, с трудом сдерживая слезы, наворачивающиеся на глаза.
— Спрашиваю в последний раз, — брови Энтони грозно сошлись на переносице, — если есть какая-то причина, не позволяющая тебе стать женой Филиппа Крейна, назови ее. Есть такая причина?
— Нет, — прошептала Элоиза. Она была не готова к тому, что все так повернется, что ей уже сейчас придется отвечать на этот вопрос — не только Энтони, но и самой себе, — но, раз уж так случилось, Элоиза ответила, не колеблясь: — Такой причины нет.
— Я так и думал, — облегченно вздохнул брат.
Элоиза стояла молча, не зная, что еще сказать. Она отвернулась от Энтони — он все равно знал, что она плачет, но Элоизе не хотелось, чтобы брат видел ее слезы.
— Я выйду за него, — проговорила она, всхлипывая. — Но мне хотелось… хотелось бы…
Энтони помолчал, ожидая продолжения: он понимал, что сестре в ее состоянии сейчас трудно разговаривать. Но Элоиза продолжала молчать, и Энтони спросил:
— Так чего бы тебе хотелось, Элоиза?
— Хотелось бы, чтобы это был брак по любви, — прошептала она так тихо, что сама едва слышала себя.
Энтони, тем не менее, отлично расслышал ее слова — он всегда славился своим удивительным слухом.
— Я понимаю тебя, — сухо произнес он, кивнув. — Но что теперь делать — раньше надо было думать!
В эту минуту Элоиза готова была возненавидеть брата.
— Ты должен знать, о чем я говорю, — попыталась объяснить она. — Ты сам в свое время вступал в брак по любви!
— Да будет тебе известно, — тон Энтони давал понять, что ему не очень нравится, что разговор перешел на его персону, — что я женился на Кейт потому, что нас с ней застукали в весьма щекотливой ситуации, а человек, который нас заметил, едва ли не самый большой сплетник во всей Англии.
Элоиза закусила губу. Со дня свадьбы Энтони прошло так много времени, что она уже и не помнила, при каких обстоятельствах был заключен этот брак.
— Я не любил тогда свою жену, — заявил Энтони. — А если и любил… — голос его стал мягче, в нем появились ностальгические нотки, — если и любил, то еще не осознавал этого.
— Как бы то ни было, — заключила Элоиза, — можно сказать, что тебе все-таки повезло в браке, Энтони.
“Как знать, может быть, и мне с сэром Филиппом, в конце концов, так же повезет!” — подумалось ей.
— Ты права, — улыбнулся вдруг Энтони, словно вовсе и не сердился на нее только что.
— Я, должно быть, ужасная эгоистка! — Проговорила Элоиза. — Когда Пенелопа вышла замуж, мне было очень одиноко… я думала только о себе… Боже мой, какая же я эгоистка, Энтони!
— Все нормально, Элоиза. — В улыбке Энтони сквозила какая-то светлая грусть. — Ты не эгоистка. И ты знаешь это.
Девушка посмотрела на брата, пораженная внезапной переменой, произошедшей в кем. И перемена эта пришлась как нельзя более кстати: если бы Энтони снова начал кричать на нее, произнес еще хотя бы слово повышенным тоном, Элоиза не выдержала бы и сорвалась на него. А это могло бы испортить отношения между сестрой и братом раз и навсегда.
— Конечно, — поспешила заверить она Энтони, — я была рада за Колина и Пенелопу… то есть и была, и сейчас рада…
— Я это знаю, — кивнул он.
— Но я и завидовала их счастью. А я не должна была им завидовать!
— Это, может быть, и правда не очень хорошо, Элоиза, но это естественно. Все люди грешны…
— После этой свадьбы Пенелопа стала мне, по сути дела, сестрой… Я не должна была им завидовать!
— Ты же уже сказала, что
