Измаил

— И о чем же, по-твоему, пойдет речь в сказке Несогласных?

— Понятия не имею.

— Об охоте и собирательстве?

— Не знаю.

— Признайся честно: разве ты не ожидаешь услышать некий эпический рассказ о тайнах Великой Охоты?

— Не могу сказать, что ожидаю чего-то подобного.

— Что ж, ты, по крайней мере, должен понимать, что речь пойдет о значении мира, о намерениях богов и о предназначении человека.

— Да.

— Как я уже много раз повторял, человек стал человеком, разыгрывая сюжет. Ты должен это помнить.

— Да, помню.

— Так как человек стал человеком?

Я задумался о ловушке, которую мне готовит Измаил, а потому ответил вопросом на вопрос:

— Не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь, точнее, какого ответа ты ждешь. Не хочешь же ты услышать от меня, что человек стал человеком в результате эволюции?

— Это просто означало бы, что человек стал человеком потому, что стал человеком. Верно?

— Да.

— Значит, вопрос остается: как человек стал человеком?

— Мне кажется, это одна из тех вещей, которые совершенно очевидны.

— Несомненно. Если бы я сообщил тебе ответ, ты сказал бы: «Ну конечно, только что из того?»

Я пожал плечами, признавая свое поражение.

— Придется подойти к делу окольным путем, но держи этот вопрос в памяти: он нуждается в ответе.

— О'кей.

3

— Что за событием, по словам Матушки Культуры, была ваша земледельческая революция?

— Что за событием… Пожалуй, Матушка Культура говорит, что это был технологический прорыв.

— Речи о глубоком человеческом резонансе, культурном или религиозном, не идет?

— Нет. Первые земледельцы были просто неолитические технократы. Так, по крайней мере, всегда считалось.

— Однако после того как мы вникли в третью и четвертую главы Книги Бытия, ты видишь, что на самом деле событие было гораздо более важным, чем учит Матушка Культура.

— Да.

— Это событие и было, и остается гораздо более важным, потому что революция все еще продолжается. Адам все еще жует запретный плод, и если где-нибудь удается обнаружить Авеля, Каин с ножом в руке тут как тут.

— Это так.

— Есть и другие свидетельства того, что революция вызвала гораздо более глубокие перемены, чем просто технологические. Матушка Культура учит, что до появления земледелия человеческая жизнь была лишена смысла, полноты, ценности. Жизнь до революции была отвратительна, невыносима.

— Да.

— Ты и сам в это веришь, не так ли?

— Пожалуй.

— И уж наверняка в это верит большинство.

— Да.

— А кто мог бы оказаться исключением?

— Не знаю. Возможно, антропологи.

— Те люди, которые обладают знаниями о той, другой жизни.

— Да.

— Однако ведь Матушка Культура учит, что та жизнь несказанно убога.

— Правильно.

— Можешь ли ты представить себе обстоятельства, при которых ты сам поменял бы свой образ жизни на образ жизни Несогласных?

— Нет. Откровенно говоря, не могу себе представить, чтобы кто-нибудь добровольно пошел на подобный обмен.

— Однако Несогласные делают именно такой выбор. На протяжении всей истории единственным способом отвратить их от образа жизни, который нашли Согласные, было насилие или полное уничтожение. В большинстве случаев оказывалось легче истребить Несогласных, чем сделать из них Согласных.

— Верно, но Матушка Культура имеет свое мнение на этот счет. Она утверждает, что Несогласные просто не знали, от чего отказываются. Они не поняли преимуществ земледелия, поэтому так упорно цеплялись за свои охоту и собирательство.

Измаил улыбнулся своей самой злорадной улыбкой:

— Кто, как ты считаешь, был самым яростным и решительным противником Согласных среди американских индейцев?

— Ну… я бы сказал, что индейцы равнин.

— Думаю, что с этим согласились бы все. Однако ведь до того, как испанцы ввезли лошадей, индейцы равнин занимались земледелием на протяжении столетий. Как только лошади стали им доступны, они отказались от земледелия и вернулись к жизни охотников и собирателей.

— Я этого не знал.

— Ну, теперь знаешь. Понимали ли индейцы равнин преимущества жизни земледельцев?

— Думаю, должны были понимать.

— А что об этом говорит Матушка Культура?

Я немного подумал, потом рассмеялся:

— Она говорит, что на самом деле они все-таки не понимали. Будь это иначе, они никогда не вернулись бы к охоте и собирательству.

— Потому что такая жизнь отвратительна.

— Ну да.

— На этом примере ты можешь убедиться, насколько эффективно промывает вам мозги Матушка Культура.

— Это так, но я все-таки не вижу, куда все эти рассуждения нас ведут.

— Мы находимся на пути к пониманию того, что лежит в основе тех боязни и отвращения, которые вы испытываете по отношению к образу жизни Несогласных. Мы ищем объяснение того, почему вы считаете, что должны продолжать революцию, несмотря на то что она уничтожает вас и весь мир. Мы собираемся выяснить, против чего направлена ваша революция.

— Ах… — только и сказал я.

— И когда мы все это поймем, ты, я уверен, сможешь сказать мне, какую сказку воплощали в жизнь Несогласные на протяжении первых трех миллионов лет истории человечества и продолжают воплощать те из них, кто выжил, по сей день.

4

Заговорив о выживании, Измаил вздрогнул и с хриплым вздохом плотнее закутался в одеяла. На минуту он, казалось, перестал обращать внимание на что-либо, кроме неумолчного стука дождя по брезенту крыши, потом прочистил горло и продолжил:

— Давай подумаем вот о чем. Была ли революция необходима?

— Она была необходима, если человек хотел чего-то достичь.

— Ты хочешь сказать — если человек должен был иметь в своем распоряжении центральное отопление, университеты, оперные театры и космические корабли?

— Именно.