— Надежный агент сообщил мне, что ал-Акла столковался с мятежниками и готовится перейти на сторону врагов. Сейчас он в лабиринте Шу, пытается через потайной ход проникнуть в крепость. Если он преуспеет — а это может произойти еще до рассвета, — цитадель превратится в штаб-квартиру восставших кушмаррахан и предателей-дартар. Предполагалось, что геродиане узнают об измене, только когда над крепостью взовьется дартарский флаг. Это же будет сигналом к общему восстанию.
Благодаря моему агенту у нас есть шанс помешать заговору изменников. И — в качестве победителей — вытребовать себе часть сокровищ крепости.
Сулло не интересовало, поверили ему солдаты или нет. Главное, чтоб они повиновались приказам, остальное чепуха.
Час спустя он в начале улицы Чар под проливным дождем излагал расширенную версию истории полевым командирам. Солдаты тем временем, поругивая погоду, окружали лабиринт Шу. Тут Сулло слушали еще с большим недоверием, чем в Доме Правительства. Однако последние события заставляли считаться с заявлениями градоначальника.
Сам Сулло не верил ни единому слову из своей истории. Он не мог вообразить, что кушмарраханские и дартарские дикари могут представлять серьезную угрозу.
Ногах вынырнул из темноты и доложил:
— Плотник сказал правду. Сулло проглотил наживку. Целиком. Он повсюду разослал гонцов, собирает войска. Похоже, он намерен привести сюда все силы, которые удастся наскрести.
— Замечательно. — Фа'тад одного за другим вызывал находящихся в переулке воинов, тоже поспешно рассылал гонцов. Йосех ни на что не обращал внимания. Никто, кроме самого Фа'тада, все равно не поймет, что у Орла на уме. Так зачем зря ломать голову? Остальные придерживались такого же мнения. Даже Ногах перестал задавать вопросы и просто исполнял что велели.
Йосех вообще ни на чем не мог сосредоточиться. Тамиса несколько минут назад вернулась домой, и юноша ни на секунду не забывал, что ее дверь всего в нескольких шагах вниз по улице. Глупости, конечно. Но он чувствовал, что дошел до крайней степени безумия и способен постучаться в дом плотника, спросить, нельзя ли ему увидеть девушку, узнать, как она…
Дартары деловито забирались на следующий над переулком уровень лабиринта или переходили улицу Чар и скрывались в ближайших улочках. Фа'тад заспешил наверх — «проверить работу каменщиков» — понимай как знаешь, что это значит. Вернувшись, ал-Акла подозвал Йосеха.
У юноши упало сердце. Ногах и Меджах тоже подошли поближе. Насколько Йосех сумел разглядеть, вид у них был мрачный. Все это не предвещало ничего хорошего.
— Ферренги скоро будут здесь, — сказал Фа'тад. — Когда они явятся, те из нас, что останутся на улице Чар, бросятся врассыпную, точно дартар застали врасплох. Для тебя, Йосех, в этом представлении есть отдельная роль.
Йосех тихонько застонал. Шум дождя и журчание струящихся по мостовой потоков воды заглушили звук.
— Все побегут, а ты начнешь метаться по улице, словно попавший в мышеловку мышонок. Ты очень молод, и в твою растерянность легко поверить. Они ничего не заподозрят и схватят тебя.
Ногах и Меджах запротестовали. Фа'тад взмахом руки пресек возражения и изложил Йосеху историю, которую надлежит рассказать солдатам-ферренги.
— Стой на своем, не сопротивляйся, притворяйся, что перепуган до смерти, — и все будет хорошо.
Йосех подумал, что притворяться не придется, но вслух этого не сказал.
— Чтобы ты чувствовал себя немного увереннее… — добавил Фа'тад, — идем-ка.
Он зашагал прямиком к двери Тамисы.
Йосех плелся следом, согнувшись под дождем. Он вдруг осознал, какая масса людей шевелится кругом. Словно садок с перепуганными кроликами… Сколько тысяч человек собралось здесь? Сколько молитв возносится к небу?
Плотник посмотрел в глазок.
— Фа'тад, — сказал ал-Акла. Он никогда не называл себя Орлом. — На одно слово, будьте так любезны.
Вейдин отпер дверь, впустил их в дом.
Йосех сразу же увидел Тамису. Она переодевала Стафу. Ее сестра нянчилась со старухой. Взгляды Йосеха и Миш скрестились. Девушка смотрела на него, начисто позабыв о малыше.
Фа'тад говорил плотнику что-то о двери, чтоб ее не запирали на засов. Йосех, мол, тогда сможет найти в их доме убежище — после того как ферренги возьмут его в плен и допросят.
Йосех шагнул вперед. Он не сводил с девушки глаз, но обратился к старшей сестре:
— Как она себя чувствует?
— Ничего, поправляется.
— Это хорошо. — Последовала напряженная, неловкая пауза. — Мы скоро вызволим Арифа, обязательно вызволим.
Женщина подняла глаза; в них блестели слезы, но тон ее был холоден и сух:
— Спасибо.
— Йосех, пошли.
Он шагнул под дождь, надеясь, что не солгал этим людям.
— Ты слышал, о чем мы говорили?
— Да, командир.
— Постарайся не забыть. Ферренги идут. — Фа'тад растворился в темноте.
Грохот разбудил Эйзела.
Солдаты! Множество солдат! Такой шум могла издавать только масса торопящихся куда-то вооруженных людей в тяжелых металлических доспехах.
Он проковылял к окну. Каждый шаг мучительной болью отдавался во всем теле.
Дождь, темнота. Ничего не видно, кроме факелов, целые потоки огня движутся по направлению к Шу.
Что еще стряслось? Да там несколько тысяч человек!
Эйзел устроился поудобнее — насколько это было возможно. Теперь ему не скоро придется покинуть наблюдательный пост. Предстояло долгое и тревожное дежурство.
Насиф вернулся в Дом Правительства, выполнив трудоемкие и неприятные поручения полковника Бруды. В здании было тихо, как в склепе.
Бруда будет доволен. Осенние ворота в полном порядке. Охраняющие их солдаты готовы ко всему.
Что бы ни случилось, эти ворота будут иметь решающее значение. Их надо держать под контролем во что бы то ни стало.
По дороге в Дом Правительства Насиф горько пенял на судьбу. Сегодня он впервые вышел на улицу в геродианском облачении. Но как раз для дождливой погоды эта форма не годится совершенно. Только подойдя к покоям Бруды, полковник бел-Абек заподозрил неладное. Он схватил первого попавшегося лейтенантика и заставил его рассказать, что здесь происходит.
Такое Насифу не снилось в самых ужасных ночных кошмарах. Бруда низложен. Сулло у власти.
— Идиот! Проклятый болван! Полное безумие.
— Это же западня! Иначе и быть не может…
Но уже ничего не поправишь. Западня неизбежно захлопнется.
Остается одно — всеми силами постараться выжить.
Часовых, которым надлежало охранять стену к северу от Осенних ворот, не оказалось на месте. Они укрылись от дождя в сторожевых будках. Винить в этом следовало не столько солдат, сколько офицеров. Никто из них не позаботился сообщить часовым, что делается в Кушмаррахе.
Но стена не осталась без присмотра. Сотни молчаливых кочевников с помощью веревочных лестниц карабкались наверх и растекались по улицам города, многочисленные и деловитые, как муравьи Странно, почти невероятно. Дартары никогда не являлись к месту возможной битвы пешком — обязательно верхом на лошадях или верблюдах. Это знали все, кто был мало-мальски знаком с жизнью и историей гор Хадатха.
Никто из геродиан не видел все прибывающих кочевников, но передвижения их не укрылись от глаз
