крепким орешком. Юноша осмотрелся — без тоалов «красным» братьям не выстоять. Он оттолкнулся от опоры и, шагнув вперед, позволил мечу пировать среди смертных защитников Высокой Башни. Кровопролитие больше не казалось чем-то греховным и отвратительным. Колдуны и уличные головорезы, набранные Мулене, кинулись наутек, но призраки у подножия лестницы не пустили их наверх. Добендье насыщался, пока маги не разбежались, словно крысы, среди колонн.
Первый тоал из пары, караулившей ступени, умер быстро, но второй оказался искусным фехтовальщиком. Он выкладывался полностью, не отступал, держался изо всех сил. Но зачем? Схватка ведь безнадежна!
Вскоре Готфрид понял: на узкой веранде, окружавшей Высокую Башню, оставшиеся духи устанавливали баллисты, направляя на лестницу. Один залп — и с Меченосцем покончено. Пару дротиков можно отбить, но не весь заряд.
Юноша отступил на десяток шагов, сунул мечи в ножны и прыгнул с лестницы на крутой скалистый склон Галена. Карабкаясь вверх, воин не ощущал ни сомнений, ни страха: и руки, и рассудок вспомнили навыки убиенного Добендье скалолаза. На площадку он забрался раньше, чем тоалы справились с орудиями, и вдруг подумал, что наконец достиг полной силы Меченосца, единства клинка и тела — мечты всякого фехтовальщика.
Еще двое тоалов пало пред его яростью. Готфрид отшатнулся, опершись о стену. Последний бой изнурил до предела. Неумолимая воля гнала вперед, но уже не могла понудить тело.
Вождей осталось трое: один держал лестницу, второй караулил двери Высокой Башни, третий крался среди баллист, чьи тетивы Готфрид рассек. Мертвец близился, чуя слабость противника, клинок его, вздрагивая коброй, готовился ужалить. Генерал Трака, завладевший мечом одного из тоалов, напал на охранника ступеней. За спиной генерала скакал гном, выжидавший случая пустить в дело кинжал. Вентимильские инженеры спешно водружали баллисты и катапульты среди триумфальных столпов. Последние защитники колоннады сдались.
Готфрид знал, что орудия его уже не спасут, не успеют. Он отковылял от тоала и, сея смерть, пожал несколько жизней. Каждая из них прибавила сил. Добендье тянулся к людям, отбивая удары тоала. Больная нога снова дала о себе знать. Взбунтовалась совесть: питаться чужими душами… Прочь, молчать! Они — стадо, покорное быдло! Убью, сколько нужно!
Вместе с силой пришел и дух ее дарителей. Так мыслят Нерода, Зухра с Бачестой, Хучайном, Улалией. Меченосец, ты, не осознавая того, все больше уподобляешься им. Становишься все ближе к тем, кого так люто ненавидишь. Да, именно так! Чем сильнее, злобнее, безжалостнее враг, тем больше его черт приходится перенимать ради победы. А потом — гляньте! — триумфатор как две капли воды схож с прежними угнетателями. Владыки тьмы мудры и могучи…
Но «красных» братьев оказалось слишком мало, чтобы прорваться через тоала. А мертвец, охранявший вход в Высокую Башню, загнал оставшихся внутрь.
Трака бился с вождем на ступенях и проигрывал, не имея неиссякаемой энергии противника. Готфрид махнул Рогале, указал на вождя. Что ж, вот и выясним, на чьей стороне Зухра. Понятно, еще не готова списать Меченосца со счетов: гном с минуту поколебался, затем соскочил с лестницы и ловко вскарабкался наверх — ни дать ни взять, горилла-недоросток. А враг наседал, оттесняя Готфрида к самому краю веранды, к пропасти, разверзшейся за ней.
Рогала напал сзади. Призрак, проворно повернулся, но отбить кинжал не успел, следом Добендье впился в бок. На сей раз Готфрид не стал драться с духом: пока достаточно и победы над телом. Нужно сил набраться перед тем, как удушить нечисть раз и навсегда. Он шагнул сквозь черный дым, поднимавшийся из трупа, и осмотрел поле битвы. Увы, крови пролито слишком много. Силы Траки иссякали, но баллисты были наготове. Вот и пришло время последнего триумфа Имперской бригады.
На позиции вентимильцев хлынула людская волна, ударила там, где пока еще целые дома сменялись кольцом развалин, образовавшихся за время осады. Глупец Блибель! Он же должен быть на берегу! Или Нерода подтолкнула его?
Юноша повернулся к дверям Высокой Башни и тоалу, сторожившему их. И ведь не обойдешь его, угнездившегося в глубине узкого коридора, где не размахнуться. Сам не меч взял, а копье с полыхающим острием.
— Займись им, — прорычал Рогала. — А я тут справлюсь!
Радостный крик послышался снизу. Готфрид подошел к ступеням: внизу, на середине лестницы, дымился утыканный дротами тоал. Вентимильцы наконец помогли своему генералу. Трака поднялся на веранду и, пошатываясь, глянул на двери.
— Черт, едва уцелел!
Внизу толпа добивала остатки его бригады. Готфрид подозревал, что Нерода начала собирать ее еще до прибытия Меченосца из Мурафа. Всегда ведь предвосхищала каждый шаг!
Рогала едва успел исполнить приказ — унести посох Хучайна, который юноша приторочил к седлу. Еще и замешкался, отцепляя клетку с демоном-приятелем, и удрал из-под самого носа прорвавшихся бойцов Блибеля. Едва успел взобраться к триумфальным столпам, как волна атакующих ударилась о колонны, расплескалась, отхлынула, собралась вновь. Казалось, все мужчины Сартайна явились спасать Высокую Башню.
Взобравшись на веранду, гном шлепнулся на спину, задыхаясь, пуская пену. Коротышка забулькал, пытаясь заговорить. Отступающие вентимильцы чертыхались, спотыкаясь о него. Трясущейся рукой он указал Траке на посох.
Генерал кивнул в знак понимания и громогласно отдал приказ — солдаты притащили баллисту, взвели, нацелили. Генерал вложил магическую трость в желоб.
— Прочь! — заорал Трака Готфриду.
Тоал понял, что его ждет, но он исполнял повеление и потому не отступил, попытавшись отбить атаку копьем.
Не вышло — посох вломился в грудь, пробив и броню, и кости. Тоала швырнуло за двери Высокой Башни, и он покатился в зал совета, лязгая и клацая. Оттуда донесся вопль отчаяния.
Готфрид кинулся следом. Мертвый вождь корчился на полу, будто кот с перебитым хребтом. Братья топтали друг друга, удирая на нижние ярусы.
— Внутрь, внутрь! — заревел Трака.
Солдаты Блибеля достигли лестницы, и вентимильцы отступили — сотни две от силы, горстка, оставшаяся от лучшей Имперской бригады. Большинство воинов, прижатых к склонам Галена, были обречены.
— Уничтожить всех! — приказал Трака, указывая на братьев.
Солдаты кинулись на чародеев, слишком перепуганных, чтобы колдовать.
— Ну и передряга, — заметил полководец. — Сейчас сюда начнут ломиться.
Готфрид ступил в коридор. Гном под одобрительные вопли Гасиоха ковылял к дверям. На мраморный пол веранды шагнул полковник Блибель. Среди триумфальных колонн еще лязгали сталью, орали, убивая и умирая. Подножие Галена устлали мертвые, почти сплошь — горожане. Лишь изредка в кучах виднелись вентимильские доспехи. Сартайн сегодня заплачет по многим. Слишком многим.
— Ты солгал мне! — выдохнул Блибель.
— Я — тебе? Когда же? Я не обещал спасти Высокую Башню. Я сказал, что выведу бригаду без боя. Но ты вмешался.
— Зачем ты перешел к ним?
— Потому что здесь теперь правит Невенка Нерода.
— Император приказал схватить Меченосца! Тебя будут судить за измену и убийство графа Кунео!
Гасиох заржал и отпустил едкую шуточку о рассудке того, кто ждет верности от Добендье.
Готфрид улыбнулся полковнику.
— А император не уточнил, каким образом ты меня арестуешь?
— К сожалению, нет.
— Но, не уступая упрямством остальным, ты все-таки решил героически погибнуть в бесплодных попытках?
— Мы еще посмотрим, кто погибнет!
