Су-Ча спустился посовещаться с Ездоком, следовавшим на безопасном расстоянии от добычи.
— Думаю, он направляется к заброшенному кораблю у речного берега тут неподалеку, — сообщил бес. — Я след потерял — трудно в таких зарослях выслеживать. Но приметил пару мест, вполне пригодных для засады, где могут поджидать типы вроде Эмеральда.
Ездок вручил бесу два зеленых яйца.
— Когда моряк минует, сбрось на них. Затем подожди меня у заброшенного корабля. Внутрь не лезь.
Су-Ча охнул горестно и улетел.
Часом позже Ездок нашел его у старого корабля, похожего на труп прибитого к берегу кита. Су-Ча вздохнул.
— Кажется, и мы, и наш приятель зря старались.
— Почему?
— Сразу после того, как я разбомбил первую засаду, от корабля отплыла лодка и направилась вниз по реке. Уверен: Шай Хи был в ней.
— Хм. — Ездок посмотрел на корабль задумчиво.
— Так что нам делать? Будем эту развалюху бомбить?
— Засадники заподозрили неладное, перед тем как свалиться без чувств? — осведомился Ездок, без труда проскользнувший мимо обеих засад.
— Думаю, нет.
— Тогда пусть наслаждаются отдыхом — пока. Подкинем им парочку сюрпризов.
В карманах Ездока покоилось несколько кристаллов-маяков — двойников того, каким отследил путь Тяпа с Варом. Показал их бесу — тот изобразил клювом ухмылку и начал преображаться.
Превратился в огромного болотного грызуна, в народе называемого водяным медведем, болотной собакой либо грязной крысой. Твари эти славились любопытством, полнейшей тупостью и бесстрашием, происходившим от жилистости, жесткости и невероятной вонючести их мяса. Их даже крокодилы не ели. Наверняка насельники старого корабля привыкли к неожиданным визитам болотных собак.
Камни-маяки бес взял в рот и отправился изображать грызуна. Минут через десять с корабля донеслись проклятия и разнообразная хула. Еще пяток минут — и Су-Ча вернулся, полноценно ухмыляясь. Принял прежнюю форму и объявил: «Почти всех отметил!»
Ездок прощупал маяки через Сеть.
— Отлично! Полагаю, их перемещения откроют нам многое. Пора возвращаться в город — Шай Хи наверняка измыслил новую дьявольщину.
24
Чазу выпало охранять лорда Прокопия Приска — отставного генерала, снискавшего славу на дальнем востоке империи. Он присоединил много новых провинций, заслужил уважение и любовь их жителей, безжалостно искореняя кровавые языческие культы, изгоняя драчливых мелких царьков, разорявших и терзавших эти земли. Теперь Прокопий стал одним из главных королевских советников. Как и предполагал Ездок, генерал хорошо понимал, насколько опасен Шай Хи.
— Да, я его хорошо знаю, — поведал Прокопий Чазу, глядя на Шасессеру сквозь толстое оконное стекло. — Мы сталкивались дважды, когда я покорял Нум. Уже тогда колдун был стар, хитер и страшен. К счастью для меня, ему было далеко до теперешней силы. В те времена мы оба раза сумели раскусить его замыслы, нанести тяжелый урон. Второй раз я даже поймал и казнил человека, выдававшего себя за сына Шай Хи. Или, возможно, на самом деле бывшего им.
— Так он, похоже, серьезно за нас взялся.
— Несомненно.
— Как раз вовремя наткнулись хоть на кого-то, понимающего угрозу себе, — заключил Чаз.
Уже знал, те, к кому послали Вара и Святошу, отказались принять их услуги. Тяпа со Шпатом приняли и разрешили охранять — но с большой неохотой, явно не понимая, зачем и к чему.
— Лично я верю всем слухам о Шай Хи, — заверил генерал. — Он сущий дьявол. Я видел несчастных, сумевших удрать от его власти, беседовал с ними. Знаю — я в самом верху списка тех, кого он желает убить. Он неизбывно, страшно ненавидит Шасессеру, и ненависть эта не угаснет, пока он жив. Я верю во все ужасы, приписываемые Шай Хи. И я очень, очень напуган.
— Вы не выглядите напуганным, — заметил варвар.
— Когда ты — проконсул, правящий двадцатью миллионами при помощи всего лишь легиона и нескольких воздушных кораблей, поневоле выучишься обуздывать и прятать страх. Выучишься казаться бесстрастней камня. Если какая собака учует хотя бы тень даже не страха — сомнения, все погибло.
Чаз с опаской посмотрел сквозь стекло на огни огромного города. Даже спустя много лет жизни в нем привыкнуть не мог.
— А какой в этом смысл, ну, держать в Нуме армию? Кому это выгодно?
Прокопий нахмурился:
— Пока наши фермеры и сборщики налогов не заселили Нум, посчитав его безопасным, держать там армию выгодно и нам, и туземцам. Но даже со сборщиками налогов, полагаю, жителям Нума будет лучше, чем при старой власти. Наше правление куда мягче.
Будучи иноземцем, Чаз сильно сомневался в выгодах имперского правления. Конечно, и тиранства, и бесконечные межплеменные войны прекращались. Но прекращалось и кое-что другое, весьма важное и не столь очевидное с первого взгляда.
— Ага! — выдохнул Чаз.
— Что такое?
— Кто-то мелькнул в свете от вон того окна. На мгновение всего, но могу поклясться — это Шай Хи был! Это его змеиная походка, из тысячи узнаю!
Прокопий вздрогнул.
— Думаешь, колдовать станет?
— Вряд ли. Ездок его немедленно засечет.
— Значит, без колдовства решил со мной управиться. Наверняка дьявольщину какую-нибудь припас.
— Проверить надо все еще раз, а то ведь достанет, — пробормотал варвар, снова обходя погруженную в сумрак комнату, высматривая: может, лазейку какую упустил?
Если, конечно, не ломиться сквозь окно, массивное и с толстым стеклом, проникнуть в комнату можно было двумя способами: через дверь и камин.
Из камина послышалось слабое жужжание — будто улей просыпался от зимней спячки. Варвар ухмыльнулся: этого он как раз и ожидал.
На столике по соседству стояли несколько маленьких, всего восьми дюймов высотою, глиняных амфор. Каждая закупорена тонким слоем воска, из него выступает фитилек. Чаз поджег один свечой, заранее зажженной и спрятанной в шкафу, установил аккуратно в камине. Затем варвар с генералом вдохнули глубоко и прижали к губам и носу комки влажной ваты.
Амфора вдруг изрыгнула в дымоход столб пламени и раскаленного газа — столь яростного, что огонь взлетел над крышей на тридцать футов. В трубе зашуршало, затем послышалось: стук-стук-стук. Чаз поднес свечу ближе и увидел множество огромных пчел, осыпающихся в камин. Мертвых пчел — бескрылых, обугленных, с торчащими страшными жалами.
Чаз улыбнулся, предвкушая, подозвал генерала:
— Сир, пора наверх!
Старый солдат едва ли уступил варвару в проворстве. Схватил потертый боевой топор со стены, увешанной трофеями былых побед, кинулся к люку, ведущему на крышу. Оба выскочили наверх, как раз чтобы заметить силуэт, мелькнувший у границы и скрывшийся внизу. Не страшась высоты, Прокопий подбежал к самому краю, поднял топор, застыл, примеряясь… Швырнул — и снизу донесся краткий
