может только современный тактический компьютер. Очень густой стала эта смесь и очень быстро меняется.
Мы в центре всеобщего внимания. В дисплее целая толпа зеленых бликов. Может быть, штаб решил протянуть руку помощи?
А вся неразбериха могла получиться сама собой.
– Командир, инженерный на связи.
Это опять Дикерайд. А Вейрес-то где?
– Командир, поток водорода из гидролизеров неустойчив. Нам может не удасться произвести достаточно водорода для выполнения ваших указаний по отношениям сдвига.
– Вспомогательные?
– Работают.
– Резервный водород?
– Хватит на пятнадцать минут. Вышел из строя манометр главного давления…. Мы не знаем, сколько времени уже оттуда берем. Пришлось смотреть по….
– Сообщите, когда останется на пять минут. Мистер Пиньяц? К нам приближается ракета. Надо ее сбить.
– Наводку произвели, ведем слежение, командир.
– По моей команде, – говорит Старик и отправляется шептаться с Уэстхаузом.
– Командир, еще один объект с неизбежным столкновением, – докладывает Роуз со спокойствием психа.
Остальные не менее спокойны. Просто странно.
Стены смыкаются. В дисплее теперь что-то видно – локально. На нас летит ракета. Придется с ней потанцевать, сбить с толку и в нормальном пространстве добить лучевым оружием. Мельчайшая задержка, и та фирма загонит нас в смертельную траншею.
Тревога. Выходим в норму.
– Давайте, мистер Пиньяц.
Результат не слишком эффектен. Ракета испаряется, но я не вижу ее гибели на экране.
– Командир, оружейный на связи. Гамма-лазера больше нет.
Разваливается эта куча хлама.
Танец снов на границе смерти тянется еще полчаса. Мы сбили еще четыре преследующие ракеты, потеряли еще один лазер. Уэстхауз проматывает топливо, колдуя над скоростью. У командира, как всегда, какая-то своя мысль. Я ни малейшего понятия не имею, что он планирует. Пытаюсь отвлечься на собственные проблемы.
Перемена. Очень захватывающая. В нас летят три ракеты. Как на этот раз увернемся? Времени на хитрости нет. Остановиться и сбить одну – настигнут другие.
– Командир, инженерный на связи. – Это снова Вейрес. – Водорода осталось на пять минут.
– Спасибо, мистер Вейрес. Максимальная мощность. Закачайте в хранилище, сколько сможете.
Я панорамирую Ханаан. Еще ближе. Пешком дойти.
– Сэр? – спрашивает Вейрес.
– Минутку. Уэстхауз, продолжайте. Лейтенант, просто выдайте всю накопленную мощность.
Командир погружается в свои мысли. Я смотрю в дисплей, смотрю на Уэстхауза. Он закончил танец. Ханаан раздувается, как воздушный шар. Мы несемся прямо на него.
Командир включает интерком и начинает вещать на весь корабль.
– Солдаты, осталось юять последний барьер, и у нас осталась последняя уловка. Это был хороший корабль. На нем летали отличные команды, а нынешняя – самая лучшая. Но теперь корабль мертв. Он не может летать и не может драться.
Что за пораженческие разговоры? Старик никогда не сдается.
– Мы выйдем на орбиту по эту сторону луны и разделимся на отсеки. Ту фирму это должно удовлетворить. Служба спасения нас подберет. В отпуске соберемся у меня в Кенте на ужин в память нашего корабля.
Я уже чувствую, как пахнут сосны, слышу бриз в их кронах. Неужели Мери и вправду ушла?… Шерон…. Ты привела обратно свой клай-мер, лапонька? В драке с конвоем их не меньше дюжины пропало….
Экипаж отвечает Старику молчанием. Самой нерушимой тишиной, какую я в жизни слыхал.
А что говорить? Предложите другой вариант.
– Солдаты, нашими руками делается история. Я горжусь, что служил с вами.
Впервые Старик командует кораблем сидя.
Он кончился. Расстрелял последний диск.м Но все так же вьются вокруг него беспокойные клубы дыма.
– Скоро ли, мистер Уэстхауз? – спрашивает он ослабевшим голосом.
