На этот раз сигнал доходит.
– Спит. Уснул.
Эльюэл издает тоненький, ноющий писк.
– Проклятие! Будь готов к пуску после перехода в норму.
– Готов…. Пуск ракет!
Один из пауков начинает вытанцовывать последовательность заряжания. Другой исследует тайны предохранителей.
– Нет! Нет! Убери руки с панели! Уолдо, не сейчас!
Что-то отдаленно напоминающее рассудок возвращается ко мне. Я медленно убираю руки и рассматриваю их. Наконец я произношу:
– Ракеты подготовлены к пуску. Управление запуском в состоянии готовности.
– Отлично! Отлично. Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Уже скоро. Потерпи еще.
Потерпи. Потерпи. Всего пять человек в сознании на целом корабле, и один из них талдычит: «Потерпи». И долго еще ждать? Пока мы не останемся с командиром вдвоем? А если за нами до сих пор гоняются? Остальным это уже все равно, а мне что делать? Изогнуться и поцеловаться на прощание с собственной задницей?
Эльюэл затих. Даже дышать перестал. Я смотрю на него и не понимаю.
Думаю, не он один. Здесь очень плохо.
Я возвращаюсь к ритуалу злобы и ярости, придумываю пытки для Старика. Брань и угрозы сыплются из моей глотки в бесовском подражании грегорианским песнопениям. Это помогает скоротать время и как-то продержаться.
Притаившись у границ умопомешательства, я становлюсь жертвой одной из релятивистских шуток времени. Совершенно неожиданно проходит еще два часа.
– Эй, там, внизу! Готовность! Выходим на счет «пять».
Это хриплый голос Уэстхауза.
Я бросаю взгляд на часы. Это рекорд длительности, сомнений нет. Ура.
– Хмм! – Это командир. – Черт возьми, Уолдо! Не сейчас. Проснись. Уже почти все закончилось. А, мать твою!
Кажется, что говорить – это для него мука мученическая.
А мне дико неохота покидать мир духов. Ощущение безопасности дает человеку даже ад.
А что, если еще до перехода в норму на борту не останется ни одного человека в сознании? Клаимер будет нагреваться, пока не откажут сверхпроводники, магнитная защита рухнет, и корабль вспыхнет внезапным аннигиляционным взрывом.
Интересно, почему мне сейчас лучше, чем два часа назад? Температура даже еще поднялась. Мы варимся в буквальном смысле этого слова.
– Все, что мне от тебя нужно, – запинаясь, говорит командир, – это чтобы ты нажал на спуск быстрее, чем тот, кто нас ждет.
– Постараюсь.
– Десять секунд. Девять…. Восемь….
Ударный вход в ноль Гэв. Все вокруг конкретизируется, эффект оглушительный.
Насмерть перепуганная старая древесная обезьяна в глубине моего сознания начеку – хочет жить. Я заканчиваю процедуру пуска прежде, чем начинают гудеть вентиляционные устройства. Фактически я начал, когда корабль еще не вышел окончательно в норму, и ракеты вылетели раньше, чем любой прибор мог дать указание цели.
Танниан так визжит о недопущении напрасного расхода ракет, что я могу попасть под следствие….
Но цель есть. Старик с Уэстхаузом предположили точно.
Мы вырываемся из укрытия менее чем в десяти тысячах километров от останков уничтоженной луны. Судьба к нам благосклонна. Наблюдатель оказался в захвате прибора, меньше сотни километров от нашей точки выхода. Я вижу его через артиллерийскую оптику. Вот оно, значит, как. Они решили, что с нами все кончено, но на всякий случай оставили кого-то. Они всегда так поступают.
– Иногда получается и по-нашему, – бормочу я.
Ракета в пути. Системе управления огнем едва хватило времени на захват цели. Мы остаемся в норме всего четыре секунды. За это время температуру и на микроградус не сбросить. Сматываемся.
Ракета с ускорением в сотню g бьет в цель, пока джентльмены из той фирмы не успели пальцев вытащить из ушей.
В сущности, классическая клаймерная атака. Просто с большим везением.
Командир снова выходит в норму в пяти световых секундах в сторону. Сбрасывает тепло и наблюдает.
Истребитель гибнет. И ни радио, ни тахионные детекторы не ловят ничего, кроме шума взрывов. Сигналов не было. Командир пошел с нужной карты. Пересидел охотника. Палач ушел охотиться в другие места.
Пламя огненного шара стихает. Я смотрю на термометр. Температура понижается медленно. Может
