Как будто стояла за дверью, слушала весь предыдущий разговор – а заодно и его крамольные мысли – и теперь явилась наводить порядок.
– Алло… – томно проворковал Роман, откидываясь на подушку.
– Ты ведь не нарочно отключал телефон? – чуть помедлив, спросила Надежда.
От звука ее низкого, чуть медлительного голоса у Романа что-то завибрировало в районе пупка.
– Конечно, нарочно, – возразил он. – Дело в том, что так было нужно.
– Понимаю. Ты решил избавиться от меня.
– Да. И уже нанял киллера по сходной цене.
– Любопытно. И сколько же я стою?
– Я отдал все, что у меня было. И даже залез в долги.
– Зачем же такие жертвы? Сказал бы просто, что я больше тебе не нужна, и все, – голос Надежды стал чуть более напряженным, хотя она изо всех сил старалась выдерживать ровный светский тон.
– Не скажу, – улыбнулся Роман. – Потому что ты мне нужна.
– Почему же ты от меня прячешься?
– Ты ошибаешься, дорогая, – мягко сказал Роман.
– В чем же?
– Я прячусь не от тебя – я прячусь от всех.
– Ты – опасный человек.
– А ты этого еще не поняла?
– Я не могу без тебя уснуть, – пожаловалась она.
– А я – без тебя.
– Когда ты приедешь?
– Точно – не сегодня. И боюсь, что не завтра. Состояние дел таково, что я не могу уехать отсюда по собственному желанию. Хотя мне этого очень хочется.
– Ты ведь правду говоришь?
– А ты мне все еще не веришь?
– Все вы, мужчины, одинаковые, – с легким бабьим вздохом сказала Надежда.
– Это хорошо или плохо? – игриво поинтересовался Роман.
– Ты снова отключишь телефон? – вместо ответа спросила она.
– К сожалению, да.
– Если из-за меня, то можешь не беспокоиться. Я больше звонить не буду.
– Зачем же так категорично? Командировка скоро закончится, и все вернется на круги своя.
– Может быть, – снова вздохнула Надежда и дала отбой.
Как ни богат был опыт общения Романа с женщинами, с этой он положительно не знал, как себя вести. Вот и теперь: было непонятно, хорошо закончился разговор – мол, приезжай, жду тебя с нетерпением, твоя навеки – или же совсем плохо, то есть полным разрывом отношений с ее стороны.
Он хотел даже перезвонить в первую минуту, но затем раздумал и с досадой отбросил мобильник.
Странная она женщина. С одной стороны, понимает абсолютно все и даже больше. С другой – заблуждается в самых простых вещах. Хотя, если вспомнить, этим грешит весь без исключения женский пол. Вот что она, хотелось бы знать, там сама себе надумала? Небось уверена, что он тут отрывается на всю катушку в компании юных красоток, а про нее и думать забыл.
Нет, хуже: о ней он как раз помнит, но нарочно выключил телефон, чтобы она дозвониться не могла. А сам, скорее всего, никуда из Москвы и не уезжал. Сделал ее дурочкой и теперь где-то за глаза над ней насмехается. Вот и тон у него какой-то несерьезный, хотя женщина за эти сутки, может, раз сто набирала его номер и вся извелась душой и телом. Она ему жалуется, признается в том, что ей без него плохо, а он отделывается дурацкими шуточками. Ну не скот? Нет, она не из таких, чтобы ею потешились и бросили за ненадобностью. Она сама кого хочешь способна бросить. Не веришь? А вот увидишь.
Роман потряс головой. Может, так, а может, и не так. Соскучилась, загрустила, захотела поговорить. Обычное желание. В процессе разговора поняла, что звонить пока не надо, – и оставила его в покое. Вот и все.
А вообще, бесполезное это занятие – пытаться угадать, о чем думает женщина. Сломаешь голову, а толку все равно не будет. Вернемся в Москву – тогда во всем и разберемся.
Без стука открылась дверь, в номер вошел Крохин, окинул лежащего на кровати Романа внимательным взглядом, задержался на мобильнике.
– Звонил кому? – спросил он, закрыв за собой дверь.
– Вообще-то, стучаться надо, – недовольно ответил Роман, пряча мобильник в карман.
– Извини, забыл. Дел много, тороплюсь. Толкнул дверь, она не заперта, ну, я и зашел… Не с конторой, часом, общался? – не отставал Крохин, скользя по лицу Романа цепким взглядом.
– Нет, не с конторой. Один московский знакомый позвонил, спросил, как здоровье.
– Ну, жаловаться тебе вроде грех, – оскалил зубы Крохин. – Выглядишь прекрасно. Как поездка?
– Чудненько.
– Можно подробнее?
– Можно, отчего же…
– Один момент, – поднял палец Крохин. – Я есть хочу страшно. С утра маковой росины во рту не было. Давай-ка закажем обед и под него подробно обо всем покалякаем.
– Не вижу, кто против. Только ты же торопишься.
– Ну, для того, чтобы поесть, я всегда время найду. Война войной, а обед по расписанию.
Он позвонил коридорному и сказал ему несколько фраз на местом наречии. Тот поклонился и торопливо вышел, преисполненный желания как можно быстрее угодить дорогому гостю.
Крохин тяжело опустился в глубокое кресло, вытянул ноги, напрягая затекшие мышцы. По его лицу пробежала судорога удовольствия. Видно было, как он устал и как рад этой возможности передохнуть.
«Трудится парень, как каторжный, – пожалел его Роман. – Делает вид, что ему море по колено, а сам едва дух успевает перевести. Похоже, дел невпроворот. Тут не меня одного, тут целую бригаду надо было ему в помощь присылать».
Крохин закурил, медленно выпуская дым и прикрывая глаза, как смертельно уставший человек.
«Амбиции, амбиции, – вздохнул про себя Роман. – Смотри, дружок, как бы тебе не надорваться, стремясь изо всех сил к генеральскому креслу».
Крохин посмотрел на него и улыбнулся мальчишеской, чуть виноватой улыбкой. Наверное, понимает, что малость заносится перед старшим товарищем, и как бы просит не обижаться на него. Но уж больно ему хочется выслужиться перед своим высоким куратором, доказать, что не зря назначен сюда для выполнения сложного и очень важного задания.
«Ладно, чего там, – мысленно сказал ему Роман. – Я тоже был когда-то молод, тоже землю под собой рыл. Ничего, когда этот щенячий задор пройдет, ты будешь хорошим мужиком и отличным работником. Так что береги себя и постарайся раньше времени не перегореть. В нашей работе энтузиазм – не последнее дело, вот только расходовать его надо с головой, чтоб на всю жизнь хватило».
– Я заказал шашлык, – сказал Крохин, приминая окурок в пепельнице. – Здесь делают такой чудесный шашлык – пальчики оближешь. Ты не против?
– Чтобы я был против шашлыка? – возмутился Роман. – Да за кого ты меня принимаешь? Правда, в связи с твоим заявлением у меня возникает встречное: неплохо бы под шашлычок пропустить чего-нибудь погорячее. Это заведение хоть и очень милое, но спиртного тут, как я понимаю, не допросишься.
– Не допросишься, – с улыбкой подтвердил Крохин.
– И что же делать? Я бы сбегал за бутылкой в «Париж», но его вчера разгромили, а других злачных мест я здесь пока не знаю. Может, подскажешь? Я бы метнулся в качестве подчиненного.
– Не надо никуда метаться, Роман, – сказал Крохин. – И, пожалуйста, я же просил: не надо лишний раз говорить о том, что ты мой подчиненный. Когда дело касается непосредственно служебных дел – это одно. Когда же мы находимся за обеденным столом – я всего лишь твой ученик, не более.
– Ну, ладно, ладно, Антон, я помню, – поднял руки Роман, слыша подлинную обиду в словах Крохина. – Больше не буду, честное благородное слово. Но… вопрос-то остается открытым, – и он красноречиво поскреб себе указательным пальцем подбородок.
