десятка полтора, но их могло быть и намного больше. Он запомнил с пяток начальных позиций и разыгрывал их сам с собой в уме: и отвлекает от лишних мыслей, и полезно.
В первый раз он, к немалому удовольствию торговца, проиграл две партии, но третью, последнюю, выиграл. Кривой играл неплохо – крепкий средний уровень; однако уровень Дмитрия был существенно выше – все-таки его учителем был гроссмейстер. Джафар так и остался в неведении, что Дмитрий просто- напросто сдал ему две игры. Да и выиграть постарался, растянув игру подольше, создав впечатление упорной борьбы и трудно доставшейся победы.
Джафар был несказанно удивлен – он рассчитывал на легкий выигрыш, а напоролся на “упорное сопротивление”. И сам предложил Дмитрию продолжать совместную игру. Что и требовалось: шахматисты, в каком бы времени ни жили, всегда представляют эдакое сообщество со своей сумасшедшинкой, а постоянный партнер – уже наполовину родственник; хороший приятель – уж точно.
Дмитрий не знал, какие цели преследует кривой маркитант, но своей он добился: немного чисто человеческих гарантий для девчонки. Плюс обещанная плата. Теперь можно быть за нее спокойным. Он не думал, что Джафар станет за его спиной вытворять что-нибудь с девчонкой, однако на всякий случай решил вывести отношения с ним за грань простого договора. Оставляя у него девочку, Дмитрий сказал, что его десяток по-прежнему будет покупать снедь только у Джафара, чем окончательно завоевал расположение кривого маркитанта.
Джафар наконец-то появился из-за кибитки, неся на вытянутых руках шахматную доску. Следом семенила женщина с лицом, закрытым платком – лишь глаза поблескивали над краем. Дмитрий видел ее и раньше, но в подробности, кто она такая – жена маркитанта, а может, просто рабыня-наложница, – не вдавался. Он даже возраста ее не знал, поскольку ни разу не видел лица – только узкую щель между покрывалом на голове и платком, закрывающим лицо женщины.
Она несла два небольших кувшина и толстый, свернутый в рулон, войлок под мышкой. Когда Джафар остановился, женщина присела, поставила на землю кувшины и быстро раскатала войлочную подстилку. В подстилке оказались две деревянные чашки и подушка в виде валика. Женщина поставила их возле медного длинногорлого кумгана; второй был поменьше, глиняный, заткнутый куском белой тряпицы.
Джафар неторопливо опустился на кошму. Женщина подсунула ему под локоть подушку, налила из кумгана в чашки белого айрана и быстро ушла.
– Вот, – Джафар ткнул пальцем в кувшин с тряпочкой в горлышке. – Холодная вода и тряпка, как просил. А я пока фигуры расставлю.
Дмитрий выдернул тряпицу и смочил холодной водой.
– Эй, покупка, – позвал он девочку по-русски.
– Па-куп-ка… – повторил за его спиной торговец. – Ты решил ей дать такое имя? Что это значит на твоем языке?
– Что я ее купил, – ответил Дмитрий.
– Хорошо, – невесть с чем согласился Джафар.
Дмитрий отжал тряпицу и повернулся к девчонке. Та все еще не сменила позы. Тогда он положил ей большой палец на лоб и осторожно приподнял голову. Она смотрела на него сухими глазами обреченного на неволю животного. Он приложил тряпку к синяку, поднял ее руку и положил сверху на примочку.
– Держи так.
Поняла она его или нет, но тряпку на глазу придержала, по-прежнему глядя на него по-птичьи блестящим черным глазом.
– Молодец, – похвалил он.
– И чего ты с ней возишься? – пробурчал недовольный его медлительностью Джафар. – Была б красавица… Красивее девки купить не мог, а? Ты ж за нее и медного гроша не выручишь! Норов, как у ослицы, и зубы волчонка. Хочешь, покажу, какую отметину она мне оставила.
– Не надо, – отказался Дмитрий. – Я не продам ее, – добавил он, усаживаясь за доску напротив торговца. – Мне она нужна.
– Нужна? – изумился Джафар.
– Слушай, Джафар, – сказал Дмитрий, не обращая внимания на изумление торговца. – Сегодня пир вечером…
– Ага, – согласился торговец, потирая руки. – Начнется.
– Девчонку в кибитке спрячь.
– А что, дождь собирается? – Джафар прищурился на небо. – Да нет вроде…
– Спрячь.
– А… – на толстом лице Джафара появилось понимание. – Ты хотел ее в палатку взять, а я ей глаз подбил. Ну так для этого дела глаза не очень-то нужны, – торговец захихикал.
– Если ее кто тронет, – продолжал Дмитрий, пропустив мимо ушей смешки маркитанта, – я того убью.
Он произнес это спокойно, даже безразлично. Джафар подавился смехом.
– Убьешь за такую рабыню? – спросил он, словно не веря своим ушам. – За эту…
– Убью, – спокойно подтвердил Дмитрий. Джафар поднял с доски деревянного слона и растерянно покрутил его.
– Чудно… – произнес торговец с непонятной интонацией в голосе. – Клянусь Аллахом… – Он бросил на Дмитрия быстрый взгляд. – Я ей сегодня оплеуху закатил, синяк поставил…
– Она виновата… – отозвался Дмитрий. Джафар усмехнулся и подергал себя за бороду.
– Ну, чудно… – повторил он и спросил: – Она тебе дочь родная, что ли? Третий день лишь минул, как ты
