оказался и наездник – черный, как смола, негр. С золотыми кольцами в ушах, с полосатой повязкой на черной, курчавой голове, с мясистыми, красными губами.
– Привет, Максимка… – пробормотал Дмитрий по-русски.
– Почему ты стоишь здесь, нечестивый пес? Где тебе надлежит быть?
Удерживая гарцующего коня на месте, негр ткнул в Дмитрия шестопером, болтавшимся у него на запястье.
“Ишь, грозный какой…” – подумал Дмитрий. Негр явно томился от скуки, иначе бы не наехал.
– У меня нет рабов среди пленников – мне некого убивать, – лениво ответил он.
– А разве веления эмира не для твоих ушей, грязная скотина? – рявкнул негр. – Иди туда! – приказал он, показав на низину. – И отдай свой значок ун-баши другому.
– Не пойду, – равнодушно отказался Дмитрий. – А ответ я буду держать не перед тобой, черная собака…
Негр задохнулся от такой наглости.
– На колени, – утробно рыкнул он. – Когда тебе будут определять наказание, я попрошу, чтобы мне разрешили вырвать твой язык.
– Убирайся, покуда цел, – посоветовал ему Дмитрий. – Или отведи меня к эмиру. Перед ним я буду держать ответ.
Негр вытаращил круглые глаза, засверкав белками, и издевательски расхохотался.
– Тебя к эмиру? – протянул он с нарочитым удивлением, тесня Дмитрия конем. – Он будет счастлив видеть твою красную, ублюдочную рожу? Иди туда, где тебе надлежит быть, и радуйся, что я милостив к тебе, ничтожество…
Словно наполненный холодной яростью шар лопнул со стеклянным звоном у Дмитрия в груди. Поросшая волосками лошадиная морда, скаля длинные зубы, тянулась к его лицу. Не дожидаясь, пока лошадь укусит, он обрушил ей на морду кулак. Лошадь всхрапнула и завалилась на бок, лягая воздух, – он отпрыгнул, уходя от случайного удара копыта. Дмитрий только оглушил животное, но все равно кисть заныла от удара даже под кольчужной рукавицей.
Негр запутался ногой в стремени и беспомощно барахтался, стараясь освободиться. Лошадь силилась встать и падала снова, мотая всадника. Тот вдруг дико заорал от боли. Животное испугалось, дернулось и наконец поднялось. Лошадиные ноги тряслись, морда опустилась к самой земле, с губ падала пена. При рывке негр высвободился из стремени. Он отполз чуть в сторону и со страхом глядел на Дмитрия, который обошел лошадь и теперь приближался к нему. Его физиономия из черной превратилась в серую.
“Гвардеец, – промелькнуло в мозгу у Дмитрия. – Как удачно”.
Негр потянулся за ножом, но Дмитрий опередил, метнулся и наступил на руку, прижав к земле. Морда у негра стала цвета свежего пепла. Дмитрий сел на него и схватил рукой за горло.
– Пароль, – потребовал он. – Пароль, чтобы пройти к шатру эмира. Говори, черная собака.
Негр захрипел, дергаясь. Он вращал налитыми кровью белками и скалил зубы. “Не скажет, – подумал Дмитрий. – А мне нужен пароль”. Он низко склонился над негром, заглядывая в ополоумевшие глаза.
– Ты не знаешь, кто я? – зловещим голосом произнес он. – Глупый черный человечишка. Я съем тебя живьем, а напоследок полакомлюсь твоей душой. И после смерти ты станешь верным моим рабом.
Глаза негра вылезли из орбит. Остановившимся диким взглядом он смотрел на Дмитрия. “Сработало или нет? – подумал Дмитрий. – Если не сработало, плохо”. Он чуть ослабил хватку и потребовал снова:
– Говори.
– Кадум[32], – прохрипел негр.
– Ты не ошибся?
– Кадум… кадум, – хрипел полузадушенный гвардеец.
– Жаль мне тебя, Максимка, – сказал Дмитрий по-русски.
И вмазал гвардейцу кулаком в лоб. Чернокожий потерял сознание. Дмитрий одним движением перекатил гвардейца со спины и огляделся. Никого. Удачно. Со всех сторон закрывают холмики. Шагах в пяти из травы выглядывал крупный валун. Рядом с камнем паслась успокоившаяся лошадь.
– Жаль, – повторил Дмитрий, хватая курчавую башку за лоб и подбородок. Упираясь коленями в спину отрубившегося негра, он со всей силы рванул голову на себя и сломал шею. – Нельзя мне, чтобы ты живым остался, – объяснил Дмитрий бездыханному телу. – Болтать будешь.
Он ухватил труп за шиворот и потащил к валуну. Положил мертвую голову на плоскую вершину камня, занес над ней ногу и резко ударил. Послышался хруст. Дмитрий приподнял за волосы голову мертвеца. Осмотрел.
– Мало, – с сожалением произнес он. И ударил головой трупа о камень. Валун окрасился кровью.
– Теперь порядок, – пробормотал Дмитрий. – Слетел с лошади, попал башкой на камень. Шея сломана, морда разбита.
Потом вернулся на место убийства и разыскал нож.
– Дактилоскопии еще не существует, – сказал он покойнику, вкладывая нож в пустые ножны. – И ты мне не опасен.
Он развернулся и зашагал к лагерю. Его вдруг охватило ощущение приподнятой радости, даже шум и крики, доносившиеся из низины, не мешали. Мысль о только что совершенном убийстве – лишь ради того, чтобы добраться до Хромца, – нимало не трогала. Дмитрий наклонился, сорвал травинку, сунул в рот и принялся жевать, поглядывая на небо. Синее, безоблачное, глубокое… В середине оно переливалось кобальтом. И трава под ногами зеленела, словно малахит. Словно светилась изнутри…
