Это правда, видать по всему.Ничего тут не скажешь.Если б мы не явились к нему,Он про знамя не вспомнил бы даже.Он забыл — понимаем без слов —Все на свете:Кровь товарищей, славу бойцов,Что клялись перед знаменем этим…И сказал комиссар:— Пошли!..—Старики вслед нам молча глядели.Мы им правду сказать не могли,Огорчать не хотели.Пусть не знают вовекО позоре их сына,Пусть решат, что пошел человекОтомстить за Марину,И за них, и за дом, и за сад,И за груши, и за малину.Пусть с наградой назадОжидают родители сына.Им и сын ничего не сказал,Покидая родимую хату.Ничего он в дорогу не взял,Только взял под навесом лопату.Он могилу копает сам,Сам себе на лесной поляне.Ожидаем мы. И без концаДлится тягостное ожиданье.Пишем Ворчику приговорМы от имени нашей бригады.Смотрит Ворчик, потупивши взор,И не ждет, и не просит пощады.Роет яму наш бывший другНа лесной поляне.И сдается: не сосны вокругЗдесь застыли в суровом молчанье.А бойцы батальонов и рот…Мы их видим перед собою,И на лицах у них кровь и пот,И земля — после боя.И, решимостью грозной полны,Они требуют высшей мерыУбежавшему от войныЧеловеку без веры!
9
Скоро нас колея полеваяДовела до родимого края,До сторонки, где жил я и рос,До знакомых дубов и берез…Здесь скворечник я видел не раз.Где же этот скворечник сейчас?Дуб столетний стоял на лугу.Почему же ему«Добрый день» я сказать не могу?Не узнать мне деревни никак:Где знакомые хаты, ветряк?Где же школа? Ни школы, ни хат.Только черные трубы торчат.Лета бабьего теплые дни,Я на пне примостился в тениИ дневник продолжаю свой.Ох как хочется, братцы, домой!Сына, дочку увидеть бы мне!Дом отцовский — чуть-чуть в стороне,Мне отсюда местечко видать,До местечка — рукою подать.Коль идти прямиком до него,Верст двенадцать будет всего.А направишься шляхом —Двенадцать с гаком.Легок путь до родного села,Только тяжко сидеть у стола.Дочка батьке задаст вопрос:«Тата, ты молока принес?»А от сына услышу я:«Ты из Минска привез мне коня?..»На пеньковойВеревке домой
