- При чем тут архитектура, — фыркнул Громбек, — нищих он фотографировал, нищих, на паперти! И жену свою, которая им деньгу раздает. Между прочим, жевательную резинку тоже берут, — он помолчал. — Представляю, какой репортаж опубликует Барбье после возвращения. Не хуже тех телевизионщиков. Зачем вы его пригласили, ума не приложу? — он повернулся к Луговому.
- Господин Громбек, вы же отлично знаете, что его газета...
- Да, да, — проворчал Громбек.
- ...И потом, у нас есть такая пословица: «Свинья грязь всегда найдет». Так что каждый смотрит то, что ему по душе: господин Манчини, например, музеи. Барбье — церкви...
Вист — стадионы... — вставил Громбек.
- Как стадионы? — не понял Луговой. — Они же у нас и так в программе предусмотрены.
- Не те стадионы, наверное, — пожал плечами Громбек, — во всяком случае, он сегодня утром целый час изучал ваш футбольный календарь, выписывал адреса стадионов, подчеркивал что-то. Я его спросил, не собирается ли он выступать за команду «Динамо». — Громбек густо захохотал. — «Нет, — говорит, — за „Мотор'»...
- За «Мотор»? — насторожился Луговой.
- Да, да, за какой-то «Мотор»... Ага, второе отделение начинается!
Луговому не требовалось долго размышлять, чтобы понять, зачем Вист разыскивает «Мотор». Внимательно следя за советской спортивной печатью, он, конечно, не прошел мимо «дела „Мотора'». И наверняка хочет поговорить с Ростовским. А узнав, что «Мотор» как раз находится в Москве для очередного матча, разыскивает тренера, не ведая, что тот изгнан из «Мотора» и тренирует другую команду, куда более слабую и менее известную. Ну что ж, пускай ищет...
Но Луговой недооценил Виста.
Вист сумел-таки добраться до «Мотора», узнать там новое место работы Ростовского и разыскать его. И на следующий день, плюнув на предусмотренную программу, он с переводчиком из корпункта сидел на земляных трибунах маленького заводского стадиона на окраине Москвы и следил глазами не столько за игрой двух посредственных команд, сколько за худым, неряшливо одетым человеком, сидевшим на скамеечке возле ворот.
Человек горячо переживал происходящее на поле, азартно кричал что-то своим подопечным, энергично реагируя на их промахи и удачи. В конце концов, его команда выиграла, с трудом забив единственный гол. Под аплодисменты немногих зрителей, в основном мальчишек, футболисты ушли в раздевалку.
Покинули поле судьи, запасные...
В какой-то момент Ростовский остался один. И тогда Вист решительно встал, перемахнул низкий заборчик, отделявший поле от трибун, и, сопровождаемый переводчиком, подошел к тренеру. Ростовский, встав на колено, завязывал порвавшийся шнурок на своих парусиновых туфлях.
- Здравствуйте, господин Ростовский, я обозреватель газеты «Спринт», — представился он с помощью переводчика, — слышали о такой? Могли бы мы поговорить?
- О газете не слышал, а поговорить можем, почему не поговорить? — ответил Ростовский, продолжая ковыряться со своим шнурком.
- Тогда разрешите пригласить вас на обед, если не возражаете. Посидим спокойно, поговорим...
- Отчего ж не пообедать, — Ростовский наконец выпрямился, на его землистом, болезненном лице проступил легкий румянец, он выжидающе посмотрел на Виста. — - Особенно если будет что выпить.
- О, конечно, — обрадовался Вист, — все, что захотите. Разрешите пригласить вас на блины? А? Даже интересно, иностранец приглашает русского на блины!
- Блины — это хорошо, — согласился Ростовский, — тем более если икорка, водочка...
Все, все будет!
- Тогда я сейчас посмотрю, как ребята, поздравлю еще раз с победой... Вы видели? Они победили! И приду.
—Жду вас, — закивал Вист, — примите и мои поздравления, они замечательно играли, ваши парни!
—Ну замечательно -не замечательно, но растут, растут, — Ростовский был явно доволен игрой.
Вскоре они сидели на третьем этаже «Метрополя» в валютной блинной за обильно накрытым столом. К ним присоединилась Элен. Она со скучающим видом наблюдала за мужчинами.
Вист был оживлен и доволен. Первая бутылка «Экстры», покрытая инеем, уже исчезла со стола, ее заменила вторая. Ростовский явно подвыпил, глаза его блестели, он оживленно повествовал о своих подопечных, выигравших сегодняшний матч, о том, что «Васек Крюков, погодите, еще себя покажет, у него удар с носка будь здоров — Яшин не удержал бы», что «вратарь у нас, конечно, не очень, но обещает, обещает, по три часа в день с ним отдельно занимаюсь» и т. д.
Переводчик едва успевал переводить, с тоской поглядывая на остывающие румяные блины.
Блины остыли, а Ростовский, судя по всему, как раз «готов» в меру. Пора было браться за нож и вилку и проглотить это куда более желанное блюдо.
- Скажите, Ростовский, — начал Вист, — ведь вы такой выдающийся тренер, почему не вы тренируете сборную СССР?
- Так ведь лучше меня есть, — отмахнулся Ростовский.
- Вы думаете? — Вист с сомнением покачал головой. — Я очень внимательно слежу за вашим футболом, но что-то не вижу. Помнится, вы тренировали и вывели в высшую лигу команду... команду... — Вист нахмурил лоб, словно вспоминая, — «Мотор», кажется. - Кстати, почему вы оставили ее?
- Не в высшую, а в первую, — уточнил Ростовский, — хорошие были ребятки, я бы их и в высшую вытянул. Это точно. Да вот выгнали, — неожиданно закончил он и устремил на Виста взгляд своих карих, странно молодых глаз.
- Выгнали? — Вист горестно покачал головой. — Такого тренера. За что же?
- За дело, — весело ответил Ростовский.
- Не может быть! — Вист вскинул брови. — Такого тренера! У нас бы вас на руках носили.
- У вас может быть, — пожал плечами Ростовский и, наполнив свою рюмку, залпом выпил, Вист и переводчик свои лишь пригубили. — Но я-то здесь, не у вас.
- Жаль! Такие бы перспективы открылись! Но ведь, если попросите, вас, наверное, не пустят?
- Почему? — Ростовский взял блин рукой. — У нас тренеров посылают во все страны. И работают там они на совесть. Вот, например... — и он некоторое время повествовал о советских тренерах за рубежом.
Однако такой поворот беседы мало интересовал Виста.
—Ну, хотя бы поделились своим тренерским опытом,— перебил он увлеченного рассказом Ростовского, —сделали бы серию статей в мою газету, платим хорошо. Мы бы с удовольствием опубликовали. Поместили бы большую врезку, рассказали о вас. Нас ведь, знаете, —он улыбнулся, — личная жизнь тренера не интересует, — у нас никто не вмешивается в права граждан, хочешь пить — пей, хочешь веселиться — веселись, верно? Лишь бы парни твои хорошо играли.
Хотя Вист выпил совсем мало, его обычная острая наблюдательность на этот раз притупилась, он не заметил, как Ростовский отложил вилку, как нахмурился...
- А еще лучше, — предложил Вист, — если б вы сами написали предисловие к своим статьям. Рассказали бы о вашем методе, системе... Как, например, выдвинули в следующую лигу этот «Мотор», ну, конечно, о себе, почему ушли, почему вас преследуют... Такой тренер и в такой слабой команде! Это же несправедливо. Нельзя пренебрегать вашей личностью. В конце концов, дело не только в футболе...
- Вот именно, — вдруг громко перебил Ростовский, — вот именно, господин хороший. Не в одном футболе! Да только поздно это понял... Говорили мне, а я никак. Поле футбольное, оно маловато, всего сто на полсотни. А я за краями-то его ничего не видел. Не выходил на свободный. Все внутри гонял... И очень свое право гражданина широко использовал — право на питье, уж куда дальше! И вот еще одно право хочу использовать,— он посмотрел прямо в глаза Висту своим неожиданно молодым, совершенно трезвым взглядом и тихо закончил:— Таких, как ты, господин хороший, посылать к... — он грязно выругался.
Встал, неуверенно покопался в карманах потертого пиджачка, выкинул на стол две смятые трешки и
