иметь дело? Выкручивайся сам.
Может быть, все это тянулось бы еще долго, если б однажды Вист случайно не подслушал, как Элен с кем-то нежно воркует по телефону. Его прошиб холодный пот. Вот оно — то, чего он больше всего боялся. Такое случилось впервые. Значит, кто-то появился, значит, могут оправдаться его худшие опасения!
И тогда Вист решился на отчаянный шаг.
Он поговорит с директором! Да! В конце концов, он их самый ценный сотрудник. Его не раз сманивали в другие газеты, на телевидение, но он оставался верным «Спринту».
Ну, погорит он, ну, погубит его Элен, что от этого выиграет газета? Потеряет великолепного обозревателя, будут скомпрометированы многие напечатанные в ней его сенсационные материалы. Пусть выручают, пусть советуют. И потом директор его поймет, он хорошо к нему относится. Каждый ведь может раз в жизни ошибиться...
И он попросил директора принять его дома.
Тот не удивился. И однажды воскресным вечером Вист сел в свой кремовый «кадиллак» и, проехав два десятка километров, остановился у высокой каменной ограды. Здесь в большом загородном доме жил директор, здесь устраивал иногда приемы. Но никогда не принимал сотрудников. Вист стал первым. То была великая честь.
Что и как говорить, он обдумал заранее. Однако, когда оказался один на один с директором, смотревшим на него вопросительным холодным взглядом, приготовленная речь вылетела у Виста из головы.
—Слушаю вас, — сказал директор.
В служебном кабинете он бывал куда приветливее.
—Видите ли... мне нужно доверить вам... рассказать вам... — забормотал Вист.
Доконал его быстрый взгляд, который директор бросил на часы. И тогда, как человек, долго щупавший температуру воды ногой, а потом, махнув на все, неожиданно бросившийся в море, Вист быстро и путано рассказал о своей беде.
—Хоть стреляйся, — закончил он мрачно.
Несмотря на путаный рассказ, директор легко уловил ситуацию, и даже гораздо больше. Его быстрый ум уже рассчитал многоходовую комбинацию далеко вперед, продумал все опасности, все выгоды, весь риск, проанализировал десяток вариантов решения и безошибочно определил лучший,
Как обычно, он сразу же начал действовать — решительно, целеустремленно.
О, он был парень хват, этот директор! Не удивительно, что, несмотря на его молодость, хозяева газеты, а точнее, огромного газетного треста, в который входила «Спринт», поставили его во главе такого популярного и доходного издания.
Он был образован, прекрасно воспитан, обаятелен, остроумен, ходил в церковь и занимался (в меру) благотворительностью.
У директора была очаровательная жена из хорошей семьи и двое детей. Газетой он правил железной рукой. За пять лет поднял ее на куда более высокий уровень, чем она была до него, сумел приобрести ценных сотрудников (в том числе Виста) и извлекать из них максимум пользы.
В то же время он умел прибегать в своей работе к таким методам и связям, о которых в приличном обществе не говорят, но при этом не попадаться и не компрометировать хозяев. Его основным принципом было отсутствие принципов.
Его, несомненно, ждало блестящее будущее.
— Поговорим потом, — сказал он Висту, в голосе его не было ни возмущения, ни сочувствия, ни озабоченности. — Завтра рано утром вы вылетите в командировку. Один. Без секретарши. Дня на два. Я вызову вас обратно телеграммой. Все,
Вист покинул директора с двойственным чувством: с одной стороны, он испытывал облегчение — кто-то взял на себя его кошмарные заботы, с другой —.что ждет его впереди?
Как отнесутся директор и те, кто стоит за его спиной, к его ошибке?
Эти же мысли терзали Виста, когда утром самолет уносил его в бесцельную командировку. К ним примешивалось смутное беспокойство: не подумает ли Элен, что он сбежал, не предпримет ли репрессивных мер — ведь он впервые уезжал без нее?
Вист не знал, что Элен, бледная, с темными кругами под глазами, сидела в этот час в приемной директора газеты, вызвавшего ее к девяти часам утра.
Нет, совсем не этот неожиданный вызов рядовой секретарши к всемогущему директору — факт сам по себе беспрецедентный в истории «Спринта» — и не бессонная ночь (ей приходилось не спать и подольше) привели ее в такое подавленное состояние.
А то, что произошло накануне.
Накануне же произошло столь страшное, столь невероятное, что в какое-то мгновение она спрашивала себя, не приснился ли ей просто-напросто кошмарный сон.
Накануне было воскресенье, которое она провела так, как не проводила еще ни одного воскресенья в своей жизни. Дело в том, что опасения Виста были не напрасны. Элен влюбилась. Или, во всяком случае, увлеклась. Он служил летчиком в крупной авиакомпании, летал первым пилотом в дальние рейсы. Был могучим, красивым, мужественным. Они познакомились случайно, и он сразу же стал ухаживать за Элен.
Привыкшая к служебно-любовным отношениям с Вистом, к его скотским требованиям, побоям и унижениям, Элен вся раскрылась навстречу незнакомому прекрасному чувству. Теперь, когда она чувствовала свою власть, независимость, в какой-то степени богатство, возможность отдаваться мужчине не по принуждению, не из корысти, а просто потому, что он нравился ей, кружила голову.
Их роман напоминал пунктирную линию, то и дело прерываясь его служебными рейсами, но оттого, наверное, еще больше волновал и притягивал Элен.
Она влюбилась. Были какие-то намеки, неясные разговоры о женитьбе. Она не решалась рассказать ему о своих делах, он считал ее обыкновенной секратаршей преуспевающего журналиста, которую ценят на работе, с которой неохотно расстанутся, но отпустят и преподнесут даже, как это водится в солидных фирмах, свадебный подарок. Он хорошо зарабатывает, они купят дом, заведут детей... Тем более что, как она сказала ему, у нее в банке приличная сумма, унаследованная от отца. Вот как велика эта сумма, Элен еще не решила. Сколько можно содрать с Виста в один присест? Она колебалась, но в мечтах ее эта сумма все время росла.
То воскресенье они провели вместе, катались на яхте, обедали в загородном ресторане, а потом предавались любви в ее новой уютной квартире.
В девять вечера они расстались — его рейс был в полночь. Она проводила его вниз до машины. Вернувшись, прилегла на тахту, утомленная, убаюканная радужными мечтами, дожидаясь звонка из аэропорта — он всегда звонил за несколько минут до взлета. Он и позвонил в половине двенадцатого — обычный телефонный разговор двух влюбленных, расстающихся на три-четыре дня, словно навечно. «Люблю... буду скучать... буду ждать... Люблю».
А через пять минут после того, как она повесила трубку, раздался звонок в дверь. Не будь Элен под впечатлением разговора, быть может, она не открыла бы так доверчиво. Но когда у человека очень радостно на душе, он как-то не может представить себе, что сейчас, тут же в его дверь постучится беда.
На этот раз она предстала в облике двух хорошо одетых мужчин средних лет с обыкновенными, невыразительными лицами. Из страховой компании? Из домовладения? Коммивояжеры, предлагающие пылесос или стиральный порошок?
Сначала Элен удивилась, но не испугалась. Она испугалась, когда, войдя в прихожую, они заперли парадную дверь изнутри.
Элен хорошо знала мир, в котором жила. Не только по детективным романам, фильмам и телепередачам представляла она себе этот мир, но и по тому, что наблюдала сама. Ей, работающей в газете, хорошо были известны изнанка этого мира, бесчисленные совершаемые в нем преступления. Да и сама она разве не была преступницей? Не убийцей, конечно, не грабительницей, но шантажисткой. За это ведь тоже сажают в тюрьму.
Из полиции? Они из полиции! Как ни странно, она вздохнула с облегчением.
