Вы в самом деле собираетесь отдыхать? – удивилась Наташа. – И позвали меня только для того, чтобы держать в поле зрения?
А вы думали, я позвал вас целоваться?
А что? – спросила Наташа, чувствуя, что ее захлестывает глупая обида. – Может быть, я действительно так думала.
Покровский резко поднялся и, свесив ноги вниз, горячо возразил:
Что вы такое говорите? Меня на долгие годы могут посадить в тюрьму!
Тогда нам тем более следует поцеловаться, – с умным видом заявила Наташа. – Будете в тюрьме вспоминать.
Вы просто дура! – Он снова лег. – Не понимаю, как можно шутить, когда вас саму могут убить этой же ночью!
В таком случае нам всенепременно следует поцеловаться, – привязалась Наташа. – Перед моей смертью.
Не хочу говорить о смерти.
Когда целуешься, вообще не можешь разговаривать. Думаю, этим следует воспользоваться.
Ерунда.
Вы упоминали, что относили меня в постель.
– Вы напились, и у меня не оставалось другого выхода.
– Ну, давайте поцелуемся. Что вы ломаетесь? Когда мужчина и женщина попадают в бурное море и не знают, куда несет их плот, они поддерживают друг друга именно таким способом. Мы тоже с вами попали в бурное море.
– Не загибайте, это я попал, – живо возразил Покровский. – Вы стоите на берегу. То есть стояли, пока не начали болтать языком.
– Мне страшно, – предприняла новую попытку Наташа.
– Сейчас Генрих приведет Азора.
– Фу! – воскликнула она. – Вы прозаичны, как утреннее яйцо всмятку. Я закрываю этот вопрос и никогда – слышите! – никогда не смейте поднимать его сами.
Вместо ответа Покровский выключил свет и негромко предложил:
– Давайте спать.
Как только Генрих впустил в комнату Азора, Наташа зевнула. Потом зевнула еще раз, и через пять минут крепко заснула, несмотря на то, что знала почти наверняка – преступник не смыкает глаз, обдумывая план ее скорейшей ликвидации.
Наутро она первым делом проскользнула в свою комнату на втором этаже, позвонила Ольге и без предисловий спросила:
– Ну что?
– Максим все сделал, – сразу же ответила та. – Заключение у меня, но я его не читала, мне некогда. Извини, но сегодня в твое Березкино мне категорически некого командировать, все сотрудники с головой в работе. Вот если бы ты сама подъехала! Тебя ведь теперь охраняют!
– Конечно, я подъеду!
– Чтобы не пилить ко мне в агентство, можешь заехать в нашу любимую кафешку, она тебе по дороге.
С тех пор как Калашников от меня сбежал, я там ни разу не была.
Да черт с ним, с твоим Калашниковым! – возмутилась Ольга, которая воспринимала мужчин только как источник проблем. – Заруливай туда и жди Севу Шевердинского. Обычно он обедает в диетической столовке, но, видно, сегодня не его день. Назначай время.
Наташа назначила время и переоделась, наконец, в приличные вещи, привезенные Ольгой. Накрасила ногти и старательно наложила на лицо макияж.
Это вы? – недоверчиво спросил Вадим, сидевший на кухне в гордом одиночестве. – Сегодня вы похожи на Лилю Брик.
Что?! – воскликнула потрясенная Наташа. – Как вам не стыдно!
Вадим, который представления не имел, как выглядела Лиля Брик, но слышал, что у нее было множество поклонников, даже обиделся:
У нас теперь все, как в Америке: комплименты воспринимаются как оскорбление, попытка поухаживать расценивается как посягательство на честь и достоинство женщины.
За кем это ты собрался ухаживать? – спросила Лина, появляясь на кухне в тесном платье, которое подчеркивало все, что только возможно было подчеркнуть.
– Я наоборот – сказал, что не стану ухаживать, – поспешно заявил Вадим. – Хотя у Наташи сегодня другое лицо. Лучше, чем прежнее.
Вам очень идет, – неохотно признала Лина, разглядывая все по очереди – платье, туфли, бижутерию.
Ого! – воскликнула Марина, когда они с отцом явились завтракать. – Выглядите потрясающе.
Собираюсь поехать в город, – объяснила Наташа. – Есть одна отличная компьютерная программа – специально для сортировки документов. Один знакомый компьютерщик обещал мне ее привезти.
Не думаю, что сейчас подходящий момент для работы с компьютером. – Лина зыркнула в сторону Покровского и вздохнула.
Андрей Алексеевич ни в чем не виноват, – отчеканила Наташа. – Поэтому не следует вести себя так, будто под окном для него строят гильотину.
Хорошо сказано, – похвалил Стас.
Я быстренько слетаю – одна нога здесь, другая там.
И вас опять придется подвозить! – с неудовольствием заметил Покровский, которому понравились Наташины слова, но отчего-то не понравилось, как она теперь выглядит.
Я вас подвезу, – пообещал Стас, появляясь на пороге кухни. – И даже обратно заброшу, если ближе к вечеру. Мы все пока поживем у тебя, Андрей, – пояснил он хозяину дома. – На всякий случай.
Спасибо, – отозвалась Наташа. – С удовольствием воспользуюсь вашим предложением. А оттуда сама доберусь, до вечера мне в городе сидеть не хочется.
Тогда обратно мы вас с Валерой довезем, – вмешалась Марина. – Садовник просил купить ручной корнеудалитель «Помощник» и кое-какие семена. Нам только в магазин и обратно.
Возьмите нормальную машину, – сердито сказал Покровский. – А то от тройной нагрузки у вашей может дно отвалиться.
Кстати, а где твой Валера? – удивилась Лина. – Еще спит?
Они с Генрихом пьют чай на маленькой веранде, – сообщил Вадим. – Ведут умные разговоры про черные дыры и метеоритные дожди.
Мы идем к вам, – раздался голос Генриха. – Заболтались, не заметили, что все уже собрались за столом.
Не волнуйся, друг мой, сварить себе кофе может каждый, – заметил Стас.
А знаете, о чем я всю ночь думала? – неожиданно спросила Наташа.
Все посмотрели на нее с разной степенью любопытства.
Я думала о странном поведении убийцы. Он сделал все, чтобы подозрения пали на Андрея Алексеевича. Хотел, чтобы его посадили в тюрьму. А почему он просто его не отравил?
Почему? – эхом откликнулся Генрих.
Потому что Андрей Алексеевич обязательно должен остаться жив.
Чтобы – что? – спросила Лина, завороженно глядя Наташе в рот.
Пока не знаю. Я над этим думаю.
– Ну, садитесь, – велел Стас и открыл переднюю дверцу.
– А я бы лучше поехала сзади, – растерялась Наташа.
– Бросьте, – настаивал он. – Поболтаем по дороге. А то мне придется глядеть на вас в зеркальце заднего вида и отвлекаться от знаков и светофоров.
