было не в чем.
С Брагиной он связываться не любил, однако совладать с собственным темпераментом оказалось ему не по силам.
– Ты дурак, что ли? – спросила Регина, повернувшись лицом к своей новой жертве. – Не мог ничего поумнее придумать? Это ведь ты шум поднял?
Ее темные глаза, метавшие громы и молнии, могли бы создать помехи работе целой электростанции. Рысаков невольно подумал, что любить такую женщину наверняка очень утомительно и энергозатратно. Когда она смеялась, он всегда думал о том, что она ведьма.
– Ну, да. Я шум поднял.
– Ты утверждаешь, что видел мои туфли на какой-то прохвостке!
– На журналистке, – поправил честный Рысаков. – Она у Аристарха Заречного интервью брала. В книжном магазине.
– Господи, что ж ты делал в книжном магазине? – так искренне удивилась Регина, что Рысаков тотчас глубоко оскорбился.
– Как это – что? – воскликнул он с вызовом. – Я там книжки покупал!
– Он довольно умный, – на всякий случай сказала Белинда, опасаясь, что сейчас разразится скандал, который помешает ей подготовиться к спектаклю.
– Он? – ухмыльнулась Регина. – Не смеши мои подметки. Как можно считать умным типа, который уверен, что катарсис – желудочное заболевание, а эллинг – дом, в котором жили древние греки?
– И все-таки Тихон вряд ли ошибается, – стояла на своем Белинда. – На правой туфле царапина. Вот, погляди. А он говорит, что специально сел на корточки и проверил.
– Я в шахматы хорошо играю, – неожиданно сообщил Тихон, явно задетый за живое низким мнением о своих умственных способностях.
Регина опустила один башмак, а второй повертела перед глазами. Поджала губы, не желая признавать очевидное.
– Очень странные у нас вещи происходят, – продолжала Белинда. – У Курочкина опять портсигар пропал. Или кто-то издевается, или я уж и не знаю…
– А если их понюхать? – предложил Тихон, решив, что не станет обижаться на Регину на всю оставшуюся жизнь. В конце концов, женщины частенько говорят всякие ужасные вещи, но в итоге все равно раскаиваются.
– Что понюхать? – переспросила Регина брезгливо. – Туфли?
– Ну, если они пахнут чужими ногами, значит, я прав!
Белинда ухмыльнулась, а Регина сердито заметила:
– Тихон, тебе нужно выходить на сцену в одиночку. Из тебя выйдет отличный комик. Ты просто говори, что думаешь, и публика будет сразу умирать со смеху.
– Так мы расскажем об этом Будкевичу? – уточнила Белинда.
– Если больше делать нечего, расскажи, – бросила Регина, направляясь к выходу. – Представляю, как ему будет интересно.
– Ну, тебя предупредили, и ладно, – сказала Белинда ей в спину.
– Мы тоже не чебурашки, чтобы с утра до ночи добрыми делами заниматься, – поддакнул Рысаков.
Когда дверь захлопнулась, он прошелся по комнате, засунув руки глубоко в карманы брюк.
– Все равно меня не переубедишь, – сказал он. – Именно эти туфли были на журналистке из Москвы.
– А ты лицо ее разглядел? – спросила Белинда, против воли заинтригованная происходящим. – Или только на ноги пялился?
– Э-э, – протянул Тихон. Он, разумеется, бросал взоры на девицу в Регининых туфлях и даже успел услышать, что она журналистка, но подробно обрисовать ее лицо вряд ли сумел бы. Проклятые туфли всецело приковали к себе его внимание. Да еще эти очки…
– Ясно, – вздохнула Белинда. – Женщина с красивыми ногами может смело экономить на пудре и помаде.
Спровадив Тихона, она протерла туфли влажной губкой и украдкой понюхала их. Туфли пахли обычно – кожей и какой-то отдушкой. Вздохнув, Белинда поставила их на место и принялась за другие дела.
Ордынск, день третий
Известие об убийстве Аристарха Заречного обрушилось на город Ордынск ранним утром. Люди расхватывали газеты и слушали программы новостей, тревожно морща лбы. Особо впечатлительные ахали и прижимали ладони ко рту. Рысаков узнал о трагедии одним из первых. Пробудившись чуть свет, он отправился в ресторан, где в нагрузку к чашке кофе получил исчерпывающий рассказ о происшествии от местной официантки. У официантки был невероятной красоты бюст и кокетливая наколка в волосах, делавшая ее похожей на курочку.
– Заречный вчера в нашем книжном магазине автографы давал, – рассказывала она вполголоса. – Потом какую-то дамочку домой привез, журналистку. Когда журналистка уехала, он был еще жив. А вечером охранники заметили, что света в доме нет. Вошли, а он в кресле откинулся, весь в крови… Недвижный и уже совсем холодный! Его по голове стукнули каминной кочергой. Вот и мечтай после этого о камине!
Рысакова безумно взволновало сообщение об убийстве Аристарха Заречного. Не будь дурак, он тотчас сообразил, что если в театр снова явится милиция, то допрашивать будут конкретно его, Тихона.
– Зачем меня вчера понесло в книжный магазин? – простонал он, ворвавшись к Будкевичу и заметавшись по номеру, как летучая мышь по сараю.
– Что ты там вообще делал? – сердито спросил Алик, во второй уже раз застегивая рубашку. Проклятые пуговицы выскальзывали из пальцев и цеплялись за петли как попало.
– Я там… просвещался. Книжки выбирал.
– Купил что-нибудь? – продолжал допытываться Будкевич, пытаясь представить, как Рысаков будет отвечать на вопросы, если снова появятся представители власти.
– Купил, – с вызовом ответил тот. – Брошюру по бодибилдингу.
– Смеешься, да?
– Ничего подобного! Я в молодости здорово этим делом увлекался, даже в секцию ходил. Наш руководитель говорил, что у меня задатки есть.
– Да… Задатки у тебя точно есть, – зловещим голосом произнес Будкевич. – Соваться, куда не следует. Тебя в том книжном кто-нибудь видел?
– Сам Заречный и видел, – ответил Тихон, лихорадочно размышляя, нужно ли рассказывать режиссеру о журналистке в Регининых туфлях, или лучше пока не стоит.
– Он тебя узнал?
– Нет, – помотал головой Тихон. И уверенно добавил: – Точно нет. Я ему книгу для подписи снизу подавал. Только подписи не дождался, ушел. Мне она, в сущности, без надобности.
Будкевич насторожился.
– Что значит «снизу подавал»? С какого такого низу? Ты что, на колени перед ним бухнулся, что ли?
– Ну вот еще, – обиделся Рысаков. Однако теперь ему уже точно не оставалось ничего другого, как рассказать Алику про злосчастные туфли.
Эта история окончательно подкосила Будкевича, он опустился на стул и принялся стакан за стаканом пить минералку.
– А Таранова ты в том магазине случайно не видел? – снова подал голос режиссер.
– Таранова? Нет, не было его там. Я бы его непременно заметил. А почему ты именно про Таранова спросил?
– Потому что я за всех вас отвечаю, радость моя, – сердито ответил Будкевич. – А вас так и тянет вляпаться в неприятности. То Таранов с Романчиковой, то ты с Заречным. Где вы, там и убийства.
– Заречного убили у него дома, – парировал Рысаков. – И все-таки. При чем тут Таранов?
– Притом, что Аристарх Заречный – его кумир. И я точно знаю, что Лешка намыливался встретиться с ним и получить автограф.
В ответ на это заявление Тихон только пожал плечами. А потом выдвинул предложение разыскать Таранова и допросить его с пристрастием. Алик с этим предложением сразу согласился, и они тут же
