– Ничего странного, – откликнулась Анжела, вертя в руке пластиковую упаковку от лекарства. – Смотри, он выпил мое снотворное! Целых две таблетки, а это приличная доза.
– Что это он придумал – пить снотворное днем? – недоуменно глядя на спящего друга, спросил Терентий.
– Не знаю, – пожала плечами Анжела, одна догадка у нее все же имелась. Она была уверена, что, если бы со стакана с водой, который стоял на столе, сняли отпечатки пальцев, один комплект наверняка принадлежал бы Лёве.
«Неужели в своих попытках расстроить наши с Павликом отношения он зашел так далеко? – недоуменно подумала она и неодобрительно покачала головой. Потом на всякий случай еще раз потормошила спящего за плечо, но тот только почмокал в ответ губами.
– Думаю, ужинать нам сегодня придется без Павлика, – подвела итог Анжела, и Терентий мгновенно нахмурился. Ужинать вдвоем? Шестое чувство подсказывало ему, что долго оставаться наедине с невестой лучшего друга небезопасно. Особенно если она тебе по-настоящему нравится. Простой здравый смысл!
– Наверное, стоит позвать с собой Лёву с его девушкой, – как бы между прочим предложил он.
– Ничего не выйдет, – улыбнулась Анжела. – Я уже пыталась с ним сговориться, но он сделал вид, что ничего не понял. Думаю, им с Викторией интереснее провести вечер вдвоем. Но мне не хочется сидеть в ресторане в одиночестве, поэтому я прошу тебя составить мне компанию. Ты же не против?
– Конечно, не против, – широко улыбнулся Терентий, проклиная в душе и Лёву с его влюбленностью, и Павлика с его снотворным.
Когда они вышли из отеля, Анжела предложила немного прогуляться перед ужином, и Терентию ничего не оставалось делать, как согласиться. Некоторое время они вдвоем бродили вдоль моря. Набережная лежала под ногами горячая и разбухшая от солнца и соленых брызг. Когда начало смеркаться, они зашли в маленький ресторанчик и поели, непринужденно болтая. Они говорили о книгах, о путешествиях, о кино. Впрочем, темы разговоров не имели особого значения – просто им было легко и приятно общаться друг с другом, и от этого настроение как-то само собой поползло вверх. Анжела раскраснелась, глаза ее оживленно блестели, и она стала еще красивее. Терентий пристально смотрел на нее и чувствовал, что пропадает.
– Вечер получился замечательный, – сказала Анжела, когда они вновь очутились на улице. Потом она поежилась и, обхватив себя руками за плечи, воскликнула: – Ого, как похолодало!
– По закону жанра я должен был бы сорвать с себя пиджак и набросить тебе на плечи, – сказал Терентий. – К сожалению, пиджака у меня нет. Что же делать?
Ему ужасно хотелось согреть ее в своих объятиях, но он понимал, что так далеко заходить не стоит – как ни крути, а она пока что невеста Павлика.
Они стояли в почти полной темноте на каменном крыльце ресторанчика. Только слабо мерцавшая вывеска давала им возможность смутно видеть друг друга. Справа виднелась освещенная фонарями главная улица городка, но до нее еще нужно было добраться, миновав небольшой сквер. Неожиданно до них донеслись отдаленные мелодичные звуки.
– Слушай, а откуда эта музыка? – встрепенулся Терентий.
– Музыка? – переспросила Анжела и прислушалась. – Действительно, кто-то играет на трубе.
– На саксофоне.
– Ах, точно, я вспомнила – здесь же рядом джаз-клуб. В позапрошлом году мы заходили туда вместе с Лёвой и его бывшей женой Катериной. К сожалению, удовольствия получить так и не успели, потому что Лёва довольно быстро напился, и Катерина увела нас оттуда силой. Но вообще-то народу там было много… А ты что, любишь джаз?
– Можно и так сказать, – неопределенно ответил Терентий, который, казалось, весь обратился в слух.
– Тогда давай зайдем, послушаем, а заодно выпьем по коктейлю, – предложила Анжела.
Она боялась признаться себе в том, что попросту тянет время, не желая возвращаться в отель и расставаться со своим сегодняшним кавалером. Рядом с ним ее охватывало какое-то странное воодушевление, как будто что-то чудесное только что произошло и еще более невероятное, прекрасное ждет впереди.
«Нет-нет, я не могу влюбиться в лучшего друга Павлика, это было бы нечестно», – изо всех сил уговаривала она себя, но все было напрасно.
– Держись за меня, – предложил между тем Терентий и подставил локоть.
Анжела думала только одну секундочку, потом осторожно взялась за него обеими руками. Сквозь тонкую ткань рубашки она почувствовала тепло его тела и затаила дыхание. Лишь пройдя несколько шагов, беззвучно выдохнула и сосредоточилась на дороге. Шагать, окуная ноги в темноту, было смешно и страшно. Один раз прямо перед ними пролетела кошка, вернее, тень кошки, которая скачками унеслась в кусты.
Перешучиваясь, чертыхаясь и хохоча, они добрели до входа в клуб и толкнули дверь. Помещение находилось в полуподвале, и им пришлось спускаться вниз по каменной лестнице, делавшей несколько крутых поворотов. Внутри царил полумрак, было душно и многолюдно. Музыканты играли джаз на довольно большой сцене, находившейся в самой глубине зала. По стенам были развешаны постеры и фотографии – вероятно, каких-то знаменитых исполнителей.
Терентий и Анжела, которая все еще держалась за своего спутника, остановились в проходе. Она озиралась по сторонам, надеясь обнаружить свободное местечко, он же неотрывно смотрел на сцену. Совершенно неожиданно из полутьмы прямо на них вышел низкорослый пожилой мужчина с седыми волосами, собранными в «хвост». В ухе у него болталась довольно крупная серьга, как у пирата. Несколько секунд он пристально смотрел на Терентия, который по-прежнему не отрывал напряженного взгляда от музыкантов. Потом громко, чтобы слова его не потонули в гремящих звуках джаза, спросил:
– Умеешь играть?
Терентий ничего не сказал и только коротко кивнул в ответ.
– Если есть настроение, то давай, – седой мотнул головой в сторону сцены и внезапно крепко схватил Анжелу за запястье. – А ты садись вот сюда. Выпить хочешь?
Он толкнул ее к столу, стоявшему в небольшой нише возле прохода.
– Вы нас с кем-то перепутали, – прокричала она, пытаясь перекрыть гул голосов и металлическое причмокивание ударника.
Седой отмахнулся от нее и щелкнул пальцами. Подбежавший официант двинул в сторону Анжелы маленький поднос с напитками. Она схватила первый попавшийся бокал и отхлебнула, пытаясь прийти в себя.
Терентий между тем нырнул в толпу, а через минуту волшебным образом материализовался на сцене. И когда по залу пролетел луч прожектора, отчеканив его профиль, Анжела мгновенно поняла, что это и есть его естественная среда обитания. Он держался свободно и уверенно. Что-то сказал музыкантам и сел за рояль. Прожектор снова осветил его, облив светом с ног до головы. Терентий мотнул головой, мелькнул быстрой улыбкой и без размышлений уронил руки на клавиши. Брызнула мелодия, которую начали осторожно подхватывать другие музыканты. Зал одобрительно загудел.
До Анжелы наконец-то во всей своей полноте дошел смысл происходящего. «Да он же настоящий профи!» – потрясенно подумала она и вся обратилась в слух.
Сначала Терентий играл с жадностью, захлебываясь импровизациями, от которых даже у нее, ничего не понимавшей в джазе, сердце подскакивало прямо к горлу. Его музыка дышала страстью и наркотическим упоением жизнью. Скорость извлечения звуков из инструмента и чувств из слушателей была запредельной. Затем, после первой композиции, он сбавил обороты и начал играть неторопливо и с наслаждением, как насытившийся гурман. Анжела смотрела на него во все глаза и чувствовала себя так, будто кто-то запустил руку в ее душу и перебирает хранящиеся там сокровища. Дерзкая и прихотливая мелодия рождалась под легкими пальцами Терентия, парящими над черно-белым распадом клавиш. Публика густела и все ближе подступала к сцене, кивая, хлопая и подбадривая исполнителя.
В зале сделалось невероятно жарко. Рыхлый сигаретный дым рваной кисеей свисал с потолка, над столиками, словно мячики для пинг-понга летали имена Диззи Гиллеспи и Стэна Кентона. У Анжелы так пылали щеки, что ей приходилось охлаждать ладони о стакан с мохито, а потом прижимать их к лицу.
И вдруг музыка оборвалась – выступление закончилось. На секунду в зале повисла обморочная тишина,
