– Пропали какие-то документы? – насторожилась Вероника.
– Нет, не пропали. Это я виноват. Случайно засунул их в свои бумаги и унес домой. Мне пришлось перерыть все. Перевернул квартиру вверх тормашками.
– Акимова была с вами? Это она – ваше алиби?
– Нет. Я не знаю, где она была, но она мне все время звонила. Все время! Из-за нее я чертовски нервничал и уронил стойку с видеокассетами. Стоял такой грохот! У меня внизу соседка, мерзкая тетка Варвара Никитична. Любопытная и жутко склочная. Она мне ничего не спускает! Я думал: уж в два часа ночи она не придет интересоваться, что у меня упало и не грозит ли ей обрушение потолка. Представьте себе, пришла!
– И она может подтвердить, что в два часа ночи вы были дома?
– Конечно, подтвердит, куда она денется? Если к ней придут из милиции, я буду только рад. Такая маленькая соседская месть.
– Я не из милиции.
– Я знаю. Но ведь не собираетесь вы копаться во всем этом в одиночку? Если у вас есть подозрения относительно смерти Нелли...
– Милиция не разделяет моих подозрений. Например, когда я описала им Сергея Евгеньевича, они заявили, что он – плод моего воображения.
– Я, пожалуй, пойду, – проблеял из угла Казарюк. – У меня завтра множество дел. Нужно хорошенько выспаться...
Он прошмыгнул мимо Шульговского, глубоко втянув голову в плечи. Вероятно, боялся, что тот остановит его и скажет, что он уже никакой не «и.о.». Вероника была больше чем уверена, что именно Тарас раздает теперь должности в журнале.
– Господи, где же Ося? – обеспокоенно пробормотала Вероника.
– Кто такой Ося? – тут же вскинулся Тарас.
– Да мой брат.
– Ему больше подошло бы имя Геннадий или Георгий. В общем, что-нибудь на букву «г».
– Это что, оскорбление? – опешила Вероника.
– Шутка. У вашего Оси такое лицо, будто он болен гипотонией, гепатитом и гастритом одновременно.
Вероника подумала, что Тарас, возможно, весьма близок к истине. Чтобы поддержать шутку, она сказала:
– Мне известно только о диарее и клаустрофобии. Сейчас позвоню ему на мобильный, узнаю, куда он запропастился.
Однако мобильный Рыськина не отвечал.
– Его не могли скрутить ваши охранники? – поинтересовалась Вероника.
Тарас поднял телефонную трубку и позвонил на пост. Охранники сообщили, что Рыськин вышел вместе с Марусей и больше в здании не появлялся.
– И что же мне теперь делать? – расстроилась Вероника. – Как я попаду домой? Частника ловить ночью страшно.
– Наверное, из этих же самых соображений ваш брат решил отвезти Марусю домой.
«И бросил меня? Без предупреждения? – подумала Вероника. – Не может быть». Она волновалась, как бы с ее горе-телохранителем снова чего-нибудь не случилось.
– Если вы подождете пять минут, я вас подброшу, – неожиданно предложил Тарас. – Ночевать в казенном здании не слишком-то приятно.
– Была бы вам очень признательна, – учтиво сказала Вероника.
Они перешли в другой кабинет, где Тарас некоторое время копался в бумагах.
– После смерти Нелли, – признался он, – я частенько приезжаю сюда ночью поработать. Вообще не могу спать, даже снотворное на меня не действует.
– Но у вас ведь есть собственный офис! – удивилась Вероника.
– Не собственный. Офис у нас один на двоих с партнером. Боюсь, если я начну торчать там ночами, Стас забеспокоится. Подумает, что я проворачиваю какие-нибудь темные делишки.
«Может быть, так оно и есть?» – неожиданно подумала Вероника.
Когда они вышли из подъезда, оказалось, что на улице льет дождь – все вокруг шуршало и булькало, а фонари парили над головой, потеряв ориентацию в пространстве. Шульговский скинул пиджак, раскрыл его у них над головами, и они бросились под секущие струи. Потом он достал из кармана брелок, и машина преданно подмигнула ему фарами.
– Садитесь, – предложил Тарас, торопливо распахивая дверцу.
«Он не знает, что я провела ночь с его партнером, – подумала Вероника, очутившись в машине, и почувствовала, как загорелись щеки. – Впрочем, об этом никто не знает».
Тарас спросил, куда ее везти, потом с печалью в голосе начал рассказывать о том, какие трудности возникли с журналом после смерти Нелли. Вероника слушала вполуха и механически отвечала на вопросы.
– Казарюк меня сегодня удивил, – неожиданно сказал Тарас.
– Да уж, – пробормотала Вероника. – Они с Марусей всех поставили в тупик.
– Я, собственно, не об этом. – Тарас оторвал левую руку от руля и сильно потер лоб. – В тот день в доме отдыха... Перед тем, как... как Нелли погибла, я позвонил ему и сообщил, что прилетает Питер Ларсон из Лондона. Питер – журналист, он должен был усилить конкурсное жюри. Я попросил Сергея Евгеньевича встретить важного гостя лично.
– И куда же делся этот ваш Питер?
– У него в последний момент все изменилось, и он не прилетел. Но, как я сегодня понял, Казарюк вообще не был в аэропорту. Удивительное дело. Мой партнер Стас за такие штучки увольняет сотрудников.
Услышав это имя, Вероника вздрогнула. Интересно, Стас ждал вечером ее звонка? Конечно, ждал – она бы на его месте тоже ждала. Но как она могла встретиться с ним после того, как нашла злосчастные ботинки?
Неужели она провела ночь с... с монстром? С убийцей, который подбирается к ней все ближе и ближе? Почему, если он считал, что «Москвич» намеревался сбить ее, он не позвал милицию? Он, такой правильный, который натравил на Осю представителя правопорядка только за то, что тот якобы приставал к ней? Потому что он знает женщину в зеленом! Потому что она – его сообщница!
Вероника застонала.
– Что с вами? – спросил Тарас участливо. – Что вас беспокоит?
– Я... У меня... У меня ноги промокли, – нашлась Вероника.
– Под вашим сиденьем есть пара тряпок, чтобы вытирать обувь. Оботрите туфли, иначе схватите воспаление легких.
– И еще кучу болячек на букву «в»? – усмехнулась Вероника, послушно наклоняясь и шаря под сиденьем. – Водянку, волдыри и варикоз?
– Ну, для вас это слишком. Пожалуй, стоит остановиться на веснушках.
Тарас улыбнулся, но улыбка вышла печальной. Вероника тем временем разглядела, что держит в руках красно-белый клетчатый носовой платок, сильно перепачканный и странно заскорузлый. Этот платок она видела в столовой дома отдыха, когда Тарас Шульговский вытирал брюки. Странно, что вещь, которую он носил отглаженной в кармане, Тарас использовал не по назначению. Особенно если учесть, что под сиденьем и в самом деле было полно тряпок.
В тот момент Вероника не смогла бы объяснить, зачем она это сделала. Скомкала платок в руке и опустила в свою сумочку. Даже если Тарас Шульговский убил жену, он в любом случае не обагрял руки кровью. И, конечно, платок не кровью испачкан. Однако Вероника считала, что, пока убийца разгуливает на свободе, нельзя пренебрегать ни одной мелочью.
– Я сочувствую вам. Очень, – сказала она, пожимая холодную руку Тараса Шульговского, который промок до нитки. Дождь по-прежнему буйствовал, но Тарас все равно побежал вместе с ней к подъезду.
