поводу той фотографии со стихами не волнуйтесь – я все донесу до заинтересованных лиц.
– Бальзам на мою душу. Тогда до встречи. И жду материал в следующий номер!
Сильвестр воспроизвел разговор с Белояровой почти дословно, но Майя по-прежнему сидела, ничего не понимая. Когда он закончил диалог в лицах, она решилась на реплику.
– Шеф, можете считать меня тупицей, но я...
– Секундочку, – прервал ее тот. – Я уже понял, что необходимы комментарии, и они сейчас будут. Итак, реклама.
– Да, – серьезно кивнула Майя, – объясните, при чем тут реклама. Я ведь все журналы изучила, но не заметила ничего необычного. Реклама как реклама.
– Взгляни сюда, – Сильвестр развернул поочередно все отобранные им номера «Блеска». – Что видишь?
– Ресторан «Принцесса на горошине». Приглашает... банкеты, свадьбы, меню... Кухни мира, повар из... И что? Найти десять различий? Так их тут нет! Одна и та же картинка, один и тот же текст. Ну, разве только барышни разные, а так...Может, мне стоит посмотреть все журналы, а не только эту кучку? Кстати, а почему вы именно их отобрали?
– Не нужно смотреть другие – там то же самое. А отобрал я так, для примера. В принципе, тут и двух номеров хватило бы.
Майя взирала на Сильвестра с таким нетерпением, как будто он развернул конфету и обещал положить ей в рот, но передумал. При этом был совершенно серьезен.
– Имей в виду: это пока лишь предположение, которое еще нужно подтвердить. А может быть – опровергнуть. Помнишь, у Олтмена в фильме «Высокая мода» есть замечательный эпизод? Приходит этот ирландец, фотограф-звезда, которого все мировые глянцевые журналы пытаются друг у друга переманить, Майло О’Бренеген – так, кажется, его зовут. Ему нужно делать рекламную съемку каких-то идиотских ковбойских сапожек. Сидят такие прекрасные фотомодели в этих сапогах и ковбойских шляпах. И Майло тут же реагирует: «Мы что продаем – сапоги или шляпы?» Вот что значит – профессионал!
– При чем тут его профессионализм? – настороженно спросила Майя, которая очень смутно помнила фильм.
– Притом, что рекламировать-то нужно было сапоги! А такой яркий аксессуар, как шляпа, сильно отвлекает внимание от главного. А главное – сапоги. Так?
– Так, только при чем тут Майло, Олтмен и сапоги?
– Посмотри внимательно на рекламу ресторана: картинка убогая, собственно здание проглядывается с трудом, текст практически не читается. И так из номера в номер. А вот дамы...
– Что дамы? Разные? Красивые?
– Красивые, просто симпатичные и – да, разные. Но не только.
– Вас смущает, что разные дамы, но это вполне объяснимо – меняя модель, можно раз за разом брать деньги за рекламную съемку, ничего по сути не меняя. Опять же – моделям подработка...
– А не кажется ли тебе это странным? Зачем эта довольно бессмысленная смена одного элемента? Что это за рекламодатели такие? Деньги, что ли, некуда девать? Но дело даже не в этом. Ах, дамы, дамы, что-то здесь... – И Сильвестр стал активно расхаживать по комнате, сминая пальцами подбородок.
В этот день добиться от него новых откровений не удалось. Пришлось запастись терпением, тем более что о задании, которое ожидало ее и ничего не подозревающего Половцева, так и не было сказано ни слова.
Зато следующее утро преподнесло сюрприз.
– Майя, мне еще раз нужен совет... Вернее, я хочу выслушать твое мнение по одному вопросу. Короче, мне надо убедиться, правильное ли у меня создалось впечатление о творчестве модного фотографа Милованова. Зайди, пожалуйста, на его личный сайт, посмотри работы, почитай о нем – там много всякой информации. Да и вообще в Интернете глянь. А потом поговорим.
«Почему он прицепился к Милованову? – ломала голову Майя, одновременно разглядывая „образцы творчества“. – Обыкновенный тусовочный фотограф, правда, очень популярный». Она несколько раз встречала его в редакции – ничего особенного. Самолюбивый, хамоватый, разговаривая с женщинами, делал утомленно-безразличное лицо, однако хищные глаза внимательно изучали собеседницу, словно выискивая слабые места в обороне потенциальной жертвы.
Как поняла Майя, все, что было связано с фотографом Миловановым, изобиловало женскими именами, лицами и телами. На третьем часу терпение Майи иссякло – она вырубила компьютер и отправилась к боссу с докладом.
– Ну и как? – заинтересованно спросил Бессонов. – Тебе что-то бросилось в глаза?
– Он ценит красоту женского тела, – безапелляционно заявила Майя.
– Это понятно, – согласился Сильвестр. – А в чем, на твой взгляд, особенно проявилась его индивидуальность?
– По-моему, о такой индивидуальности есть что-то у Набокова...
– Именно, – Сильвестр встал с дивана и деловито зашагал по комнате. – Именно. Я рад был это услышать.
– И все? – удивилась Майя. – Может быть, вы объясните все-таки, какая тут связь? Милованов, реклама. Да, еще вы говорили о задании, на которое я должна отправиться под ручку со своим любимым старшим лейтенантом. Если я вас правильно поняла.
– Задание будет. То есть оно уже есть, но мне сначала хотелось бы уточнить одну важную деталь. И здесь мне снова без тебя не обойтись. Теперь слушай внимательно...
Еще через два часа Майя была уже в редакции. Поручение Сильвестра казалось ей сложным, если вообще выполнимым – узнать, что за женщина украсила рекламу ресторана «Принцесса на горошине» в декабрьском номере «Блеска». Проще всего, естественно, было обратиться к Милованову. Но, во-первых, он либо торчал в своей загородной студии, создавая новые шедевры, либо переезжал с тусовки на тусовку, и в редакции был нечастым гостем. А во-вторых, Сильвестр категорически запретил ей обсуждать этот вопрос именно с Миловановым.
Майя пребывала в некоторой растерянности – фотограф был самостоятельной величиной и никого в редакции в свои дела не посвящал. Наверное, о чем-то знал Яковкин, или начальник рекламного отдела... Но как с ними об этом заговорить? На всякий случай она заглянула в отдел рекламы и вытащила «покурить и поболтать» двух местных сотрудниц, о чем немедленно и пожалела. Для некурящей Майи это было испытанием вдвойне, так как ее не только нагружали абсолютно ненужными сведениями, но и активно обкуривали.
О Милованове, кстати, она узнала много интересного и даже чрезвычайно интимного, однако единственно нужной Майе информации у девиц, к сожалению, не было. Через полчаса она с трудом отцепилась от рекламщиц и поплелась по длинному редакционному коридору неведомо куда. Видимо, от растерянности и ощущения собственной беспомощности ей в голову полезли идиотские мысли – вот она вползает через окно в квартиру Милованова и в темноте шарит по его письменному столу в поисках телефонных книжек... Или вламывается в его легендарную студию, распахивает шкафы с архивами и картотеками или крадет жесткий диск миловановского компьютера... В финале этих дурацких видений ее всегда ловили – то милиция, то бандиты, то сам Милованов.
Но конец, как известно, приходит любым страданиям – как ангел-избавитель в конце коридора чудесным образом возникла Люда Горенок, ассистентка Милованова. В редакции она появлялась либо вместе с ним, либо по его поручению.
Майя кинулась к ней с такой радостью, что Люда слегка опешила – они были едва знакомы.
– Людочка, мне очень нужна твоя помощь! – с ходу выпалила Майя, схватив девушку за рукав так, словно это был хвост долгожданной синей птицы.
