– Листом кленовым... – вслух повторил Сильвестр. – Интересно... Мне кажется, лист все объясняет. Вы правильно сделали, что принесли эту штуку мне, – он помахал фотографией в воздухе. – Обещаю, я найду ей достойное применение.
– Ну и отлично, – вздохнула Белоярова с явным облегчением. – А то как-то не по себе. Улика – не улика. Сами знаете, как противно сотрудничать с правоохранительными органами. Всегда хочется, чтобы кто- нибудь взял на себя эту почетную обязанность. Но ведь я – главный редактор. Значит, долг на мне.
– Был такой фильм: «Никто, кроме тебя». На заре сериальной эпохи. Не смотрели?
– Сериал? Я?! Вы, вероятно, шутите.
Ее усмешка была грустной. В самом деле, разве может она позволить себе вырывать каждый день около часа живого времени из короткого вечера, насыщенного неотложными делами? Она движется вверх по социальной лестнице, а всем, кто торопится чего-то добиться, некогда размениваться по пустякам. Эмоции в ее жизни постепенно становились теми пустяками, на которые не стоило обращать внимания.
– А у вас самой есть какие-то мысли по поводу фотографии? Вы когда-нибудь видели этого типа? – поинтересовался Сильвестр, пытливо глядя на свою гостью. Ее лицо не выражало ничего лишнего – только то, что было задумано. Пожалуй, Белоярову не раскусишь так легко, как грубого Половцева с его ментовской хитринкой.
– Никогда в жизни я его не видела. – Алла крутила в руках чайную ложку. Сильвестр отлично понимал, что она хочет курить и сдерживается изо всех сил. Большинство гостей убегало от него раньше времени именно по этой прозаической причине. – Мало того: я опросила в редакции каждую собаку. Его никто не видел. Ручаюсь.
– А на кладбище? Во время похорон? Не заметили?
– Ставлю правый глаз против бильярдного шара – его там не было, – уверенно заявила она.
Сильвестр решил на полную катушку использовать расположение Белояровой и тот счастливый случай, который привел ее к нему домой. Он задал массу вопросов об Аршанской, о ее любовнике, про которого Алла, разумеется, знала. Но особенно его интересовал супруг Аршанской, далекий от мира обывателей, как сверкающая звезда от небольшой периферийной планетки.
– Ира не горела желанием знакомить мужа с кем-то из редакции. То есть с простыми смертными, – сообщила Алла. – Впрочем, допускаю, что это он не горел таким желанием. Мы, конечно, видели его несколько раз. Ира приходила с ним на какие-то особые торжества, представляла... Он пожимал нам руки, был любезен и все такое... Но рассказать вам про него что-то пикантное я вряд ли сумею. Самый завалящий представитель желтой прессы даст вам больше информации, чем я.
Белоярова прикончила вторую чашку чая, опустив туда еще больше кусочков сахара, чем в первый раз. Вероятно, Господь Бог дал этой женщине хорошую фигуру без всяких условий, и ей не приходилось жертвовать сладким во имя тонкой талии.
– Впрочем, – неожиданно спохватилась она, – я знаю человека, который владеет тайнами Мадридского двора. И вы его тоже знаете.
– Звучит интригующе, – признался Сильвестр. – Кто же это? Свиноедов?
– При чем здесь Свиноедов? – изумилась Алла. – Не понимаю вашу нежную привязанность к этому типу. По-моему, он просто болван. Талантливый, к несчастью. Колька Клебовников тоже его обожает. А мне иногда хочется его убить за все эти плоские шуточки... И еще булавки в разных местах! Меня в дрожь от них бросает. Скажите, нормальный человек будет прокалывать себе все, что можно оттянуть пальцами?
Сильвестр бросил конверт на стол и расхохотался:
– Ну, извините. Мне он в самом деле кажется довольно забавным. Так кто же у нас – посвященный?
– Догадайтесь сами. Ну? Кто знает о семейной жизни Аршанских всякие мелочи, которые вам и во сне не снились?
– Кто-нибудь такой... обыкновенный, – предположил он. – Не внушающий опасений. Привычный. Водопроводчик? Э-э-э... Погодите-погодите! Уборщица?
– Надо же, – искренне удивилась Белоярова. – Вы ведь угадали. Наша Зинаида уже несколько лет ходит к Аршанским домой наводить в квартире блеск. Можете попробовать потрясти ее, хотя не думаю, что она так легко согласится на встречу. Это дама с характером, уверяю вас. И очень неразговорчивая. Я вам помогла?
– А я вам?
Алла улыбнулась:
– Мне хотелось избавиться от этой фотографии, и я от нее избавилась. Моя совесть успокоилась, и я еду домой, чтобы немного поспать. Собиралась отогнать в мойку машину, но времени на это уже не осталось.
– Не жалейте. На дворе стремительно теплеет. К утру все растает, и ваша красавица снова будет в грязи.
– Бр-р, – сказала Белоярова. – Ненавижу грязь.
Она выглянула в окно, где под фонарями, словно под софитами, медленно оседал снег. Двуликая московская зима в один присест превратилась из одетой в белые меха барыни в грязную нищенку.
Сильвестр проводил гостью к выходу, и, подавая ей шубку, был галантен до чрезвычайности. Как только хлопнула дверь, из кухни появилась Майя с заспанными глазами.
– Неужели книжка оказалась такой скучной? Наверное, это умная книжка, – сказал он с усмешкой. – У тебя на щеке отпечаталась пара мудрых мыслей.
Майя машинально потерла лицо ладонями и, зевнув, поинтересовалась:
– Ну, как прошла встреча?
– В теплой и дружественной обстановке, разумеется. Алла кое-что мне привезла. Хочешь взглянуть?
Он провел свою помощницу в кабинет и протянул фотографию, рассказав, как и когда она появилась в редакции.
– Что бы это значило? – озадачилась Майя, прочитав стихи. –
– Конечно, понял, – повел бровью Сильвестр.
– И что же?
– Я тебе уже говорил. То, что ниточка с зелеными зажигалками никуда не ведет. Это пшик, обманка! Обидно. Я-то думал, они могут вывести на что-то серьезное.
– Я, конечно, в Гарвардах не училась, – помрачнела Майя, держа фотографию двумя пальцами, – но и полной тупицей себя никогда не считала. Босс, скажите прямо сейчас – при чем здесь зеленые зажигалки?
– Но это же очевидно! Читай внимательно:
– Какой?
– Зеленый, Майя. Это же аксиома, это все знают. На кладбище ты видела типа в зеленом. Вот тебе и отправитель фотографии! Какой-то старый поклонник.
– Потому что он изменился, – подтвердила Майя. – А зажигалки тут при чем?
– Они зеленые, – коротко ответил Сильвестр. И поскольку Майя продолжала молча смотреть на него, пояснил свою мысль. – Ты видела старую картину «Зимний одуванчик» с Глорией Ламар? Знаю, что не видела. Там же не играет Кевин Костнер...
– Это запрещенный прием.
– Так вот, безумно влюбленные ссорятся на одном балу, и дама убегает, забыв свои длинные красные перчатки на скамейке в саду. Герой хранит их долгие годы. Когда судьба снова сводит их вместе, дама не узнает своего бывшего возлюбленного, потому что он сильно изменился. Но он не хочет заявлять ей о себе вот так, в лоб. В надежде, что она его все-таки вспомнит, он подбрасывает ей эти самые красные
