лаем.
– Н-но! – крикнул Калевуха, дрыгнув туловищем в качестве понукания.
Лошадь игогокнула и снялась с места. Седла на ней не было, и от полета на землю мордой вниз Калевуху спасло только то, что он в качестве новоиспеченного миллионера успел взять несколько уроков верховой езды. Словно прекрасное видение он пронесся по деревне в развевающемся кашемировом пальто и малиновом кашне. Собака по дороге отстала, и уже можно было прекратить скачку. Однако лошадь вошла во вкус и бежала все дальше и дальше, унося Калевуху в неведомую даль.
Двое мужиков, куривших во дворе дома на другом конце деревни, с интересом проводили его глазами.
– Колькина лошадь, – наконец, сказал один из них. – Старая уже, а погляди, как ходко идет.
– А кто это на ней?
– Бог его знает. У Кольки в дому дружки из города не переводятся.
– Он же хотел лошадь в санки впрячь и за дровами к Митрофанычу ехать...
– Значит, передумал.
Между тем Майю завели в большой сарай, заваленный всяким хламом, стянули с нее шапочку и подтолкнули к стулу возле верстака.
– Тихо, ты! А будешь напрашиваться – кляп в глотку забьем, – буднично сказал один из похитителей, и та молча села, куда было велено.
В сарае было холодно и неуютно. Через прорехи в крыше и через неплотно пригнанные доски сюда проникал солнечный свет, который позволял хорошо различать даже самые мелкие предметы вокруг. Снаружи то и дело принималась лаять собака.
– Дурацкая скотина, – проворчал тот тип, что был повыше и помощнее. – Брешет и брешет.
– Колька лошадь на улицу вывел, – лениво пояснил второй. – Та хвостом махнет, Буран беситься начинает.
Заметив, что пленница шарит глазами по сторонам, бандиты отыскали веревку и связали ей сзади руки. Сами же достали сигареты и принялись молча курить, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. На Майю они даже не глядели.
– Что вам от меня надо? – спросила она звенящим голосом, когда бороться со страхом стало совсем невмоготу.
На нее прикрикнули, и Майя снова прикусила язык. «Сильвестр меня в беде не бросит, – лихорадочно размышляла она. – Позвонит Половцеву, и вдвоем они что-нибудь придумают».
В этом она не ошиблась. Сильвестр действительно позвонил Половцеву и зачем-то стал орать на него, как будто именно тот был виноват, что Майю украли. Половцев явился через полчаса, хмурый и молчаливый. Выслушав Сильвестра, он отправился к Дмитрию Васильевичу, поговорил с ним, после чего вернулся обратно и заявил, что у них нет ни одного шанса.
– Мы не должны были втягивать ее в расследование, – все время повторял Сильвестр, расхаживая по комнате и сжимая в руке мобильник в призрачной надежде, что тот сейчас зазвонит и принесет хорошие вести.
– Это вы не должны были, – наконец не выдержал Стас. – Меня интересуют только ваши мозги.
– Не врите! Вас интересует убийца.
Слово за слово, они разругались в дым, Половцев принялся куда-то звонить, что-то узнавать, но в душе оба знали, что дело тухлое.
– Мы должны понять,
– Я и так знаю – зачем, – ответил старший лейтенант неохотно.
Некоторое время назад он поддался слабости и побежал на улицу, на то самое место, откуда увезли Майю. Конечно, это ему ничем не помогло.
– Ее похитил убийца, когда понял, что вы подобрались к нему слишком близко, – объяснил Стас. – Это предупреждение. Сейчас вы должны или все бросить, или разоблачить его.
– Как он узнает, что я все бросил?!
– Значит, остается одно – вычислить его. Раз он забеспокоился, выходит, его чем-то потревожили. Давайте думать, чем.
Тем временем Калевуха закончил скачку и благополучно спустился на землю. Дом, возле которого стоял джип, маячил неподалеку – лошадь прокатила седока вокруг деревни и вернулась обратно. Отпущенная на свободу, она весело потрусила к родным воротам. Калевуха остался стоять посреди дороги, опасаясь, что собака почует его еще издали. Давешние мужики, отправившиеся в сельпо за папиросками, застали его прихлопывающим и притопывающим и весело поинтересовались:
– Чего мерзнешь-то? Что, тебя Колька в дом не пускает?
– Меня собака в дом не пускает, – честно ответил Калевуха.
– Тю-ю! Так ты крикни ему: Буран, бляха-муха, место! Он и заткнется. Этот пес только с виду страшный, а так – чисто щенок.
Они ушли, а Калевуха стал думать: сможет ли он заставить себя встретиться с собакой неведомого Кольки лицом к лицу. Вероятнее всего, нет. Собака – это зверь, и на уме у нее может быть все, что угодно. Возможно, тут важен правильный настрой. Если убедить себя, что ты не боишься, то все пройдет прекрасно. Размышляя, он потихоньку продвигался в сторону джипа. Возвратившаяся лошадь уже стояла на прежнем месте и громко фыркала. «Дежа вю», – пронеслось в голове Калевухи.
Именно в этот момент он почувствовал, что кто-то дышит ему в подколенные ямочки. Сначала это был просто намек на живое присутствие, а потом ногам стало по-настоящему горячо. Послышалось сопение. Страшное подозрение закралось в душу Петра. Он медленно обернулся... И увидел жуткого Бурана с вываленным языком. С языка капала слюна. Возможно, собака была бешеной. Калевуха попытался остановить запрыгавшее сердце и взять ситуацию под контроль. Для этого он посмотрел Бурану в глаза. Тот зарычал.
Калевуха стал спиной отступать к машине. Пес двинулся за ним. Глаза его горели нехорошим огнем.
– Буран, место!
Буран гавкнул так, что городской гость едва не рухнул замертво.
– Место, бляха-муха! Пошел вон! Буран, скотина!
Чем громче он орал, тем активнее собака готовилась к нападению. В конце концов она все-таки прыгнула. Зеленый от ужаса, Калевуха не стал изобретать велосипед. Одним скоком он запрыгнул на джип, а с него – на лошадь. Лошадь стартовала с места и снова понеслась по деревне. Калевуха с вытаращенными глазами вцепился ей в гриву. Пальто развевалось позади него, как парус. Пролетая мимо тех самых мужиков, которые давали ему ценные советы, он крикнул: «Помоги-и-те!» Буран бежал сзади, надсадно лая.
Мужики поймали собаку и дождались, пока всадник и лошадь по отдельности возвратятся обратно. Держа Бурана за ошейник, они, не чинясь, попросили сто рублей на опохмел и за это обещали четверть часа держать животину при себе.
Исполненный глубокой благодарности, тот с охотой заплатил, потом бегом добрался до нужного ему дома и шмыгнул в калитку. Тут до него донеслось нестройное пьяное пение, и стало ясно, почему до сих пор никто не вышел на шум. Вместо того чтобы бегать по двору и заглядывать в окна, Калевуха проявил смекалку и по глубоким следам, ведущим к сараю, догадался, куда увели Майю. О том, что случилось дальше, он вспоминать не любил.
Прекрасно понимая, что столкнуться ему придется с двумя бандитами, Петр в сарай не пошел. Он обследовал его со всех сторон и обнаружил высокую приставную лестницу, ведущую к небольшой площадке под самой крышей. Каждую секунду опасаясь рухнуть на землю, он забрался по ней наверх и очень осторожно влез внутрь через узкий проем, очутившись на плохо сколоченном настиле, который опоясывал половину сарая. Ходить по нему было опасно: он скрипел и вообще не вызывал никакого доверия.
Бандитам достаточно было поднять голову, чтобы заметить непрошеного гостя. Однако им было не до этого – один громко и возмущенно говорил по мобильному телефону, второй слушал. Майя со связанными сзади руками, выпрямившись, сидела на стуле. Ей было до того страшно, что каждая мышца в организме вибрировала от напряжения. Что, если вот прямо сейчас ее убьют? Судя по тому, что ей довелось
