– А чего по пальцам-то бить? – вскинулся шофер. – Я руками, между прочим, руль держу! Вот ваша сдача...
Он с ненавистью наблюдал, как старая перечница открыла дверь и начала выбираться из машины. К ней по двору уже спешил нацеленный на доброе дело Вадик. Старуха выбросила из машины ноги в рыжих мужских ботинках и с кряхтеньем вывалилась вся. Согбенная, словно старая коряга, она оперлась на палку двумя руками и животом, дожидаясь, покуда ее товарка выберется тоже. Вторая оказалась помельче и пошустрее, однако наряжены обе были безобразно – в длинные сарафаны и несколько кофт, надетых одна поверх другой. Платки сбились на сторону, придавая бабушкам неопрятный вид.
«Фу! – подумал Вадик. – Какие противные бабки. Наверное, от них пахнет валерьянкой и кошками». Однако он ошибся. От одной старухи пахло жасминовым дезодорантом, а от другой – мужской туалетной водой.
– Баб, – проникновенно сказал Вадик, стараясь подавить отвращение к двум кочережкам, зыркавшим на прохожих исподлобья. – Давайте я вам помогу.
– Тебе чего, делать нечего? – низким бандитским голосом спросила та, что была покрупнее. – Больше всех надо?
Вадик затравленно оглянулся. Тамара смотрела на него пристально, сложив руки на груди. Проверка на гуманность началась.
– Вы за меня подержитесь, – снова начал он. – Чтоб нормально до подъезда дойти. Чтоб не споткнуться, чтоб еще чего...
– Пошел на хрен, – с чувством ответила старая хрычовка и схватила свою подружку за локоть.
– Да я ж от чистого сердца, – рассердился Вадик и, не удержавшись, сплюнул под ноги.
– Знаем мы ваши чистые сердца. Сначала подмажется такой, а потом пенсия – фьють.
– Да я твоих пенсий штук двадцать за вечер просаживаю в бильярдной!
Дело запахло скандалом. Маленькая старушенция ткнула крупную в бок и прокукарекала:
– Пущай помогает. Не кипятись, Алексис.
У нее на носу сидели круглые кокетливые очочки с цейссовскими стеклами. Именно она первой решительно положила свою ручку на подставленный Вадиком локоть. Ручка была в потертой кружевной перчатке с дыркой на указательном пальце. Наглая Алексис, посопев, зашла с другой стороны и тоже положила длань на Вадиков локоть. На этой были митенки, из которых выглядывали мосластые загорелые пальцы с широкими ногтями лопаткой.
«Эта бабка особенно отвратительная, – подумал Вадик, раздувая ноздри. – Если бы не Томка, послал бы я ее...»
Старухи висели на нем двумя большими гирями, причем здоровая, Алексис, кажется, специально напруживалась, чтобы Вадику было потяжелее. Он скосил на нее глаз, но ничего не сказал. Тогда старая сволочь поднажала еще. Он крякнул и даже накренился на бок, как большой плот, но все же устоял.
– Спокойно, бабуси, – пробормотал миссионер поневоле. – Эдак мы все завалимся на газон.
Когда они дошли до подъезда, маленькая старушонка отцепилась и, блеснув очками, сказала:
– Спасибо, милок. Дальше мы уж сами!
И ловко прошлась пальцем с надорванным швом по кнопкам домофона. Электронный замок клацнул и запиликал, возвещая, что путь открыт. Почувствовав, что свобода близка, Вадик распахнул дверь и широко улыбнулся. Не выдержал и еще раз оглянулся на Тому.
– У нас лифт не работает! – крикнула она, показывая подбородком, чтобы суженый двигался дальше и транспортировал старух до их квартиры.
Чертыхнувшись про себя, тот спросил спину Алексис:
– А вам на какой этаж?
– На последний, – огрызнулась та, уверенная, что сейчас дверь захлопнется и они останутся наконец одни.
– О, бабуси, вам не повезло. Лифт-то сломался. Может, отложите свой визит? На лавочке посидите, а там, глядишь, техник придет, починит агрегат.
– Вы такой милый молодой человек! – восхитилась маленькая старушка. Голос у нее был молодой, но какой-то квакающий. – Не стоит о нас беспокоиться. Мы потихонечку, полегонечку... Доберемся! Идите себе по делам.
– У тебя ведь есть дела, верно? – угрожающим тоном спросила Алексис.
– Еще бы! Дел завались.
Вадик выкатился из подъезда и наткнулся на хмурую Тому.
– Так и знала, что ты сбежишь, – угрожающим тоном сказала она.
– Эти бабки наотрез отказались от моей помощи!
– Если ты им нахамил, то конечно.
– Я?! Поди спроси у них!
– Не хочу я спрашивать. Они сейчас взбираются по лестнице, и у них одна палка на двоих. Вернись сейчас же и доведи их до квартиры. Да сделай так, чтобы они тебе обрадовались.
Вадик сильно сомневался, что они обрадуются. Тома открыла дверь своим ключом и пропустила его в подъезд. Там было сумрачно и прохладно. Он неторопливо прошел к лифту, понажимал кнопку пальцем и убедился, что тот мертв. Внутри шахты оказалось тихо, как в танке.
Самое удивительное, что старух не было слышно. По его расчетам, они могли добраться максимум до третьего этажа. Однако довольно бодрый топот слышался где-то далеко наверху. «Не может быть! – искренне изумился Вадик и, подхватившись, побежал вверх по ступенькам. Ему из спортивного интереса захотелось узнать, где они сейчас и, главное, в какой физической форме.
Когда он их догнал, они уже миновали площадку между восьмым и девятым этажами. Услышав, что кто- то поднимается следом, бабуськи притормозили и как по команде обернулись назад.
– Ты! – воскликнула Алексис мрачно. – Она раскраснелась, и на лбу у нее выступил пот, как у спортсменки после хорошего пробега.
Не успел Вадик и глазом моргнуть, как она схватила его за грудки, с силой подтянула к себе, а потом шарахнула о шершавую стену подъезда, выдохнув в лицо:
– Чего тебе нужно от двух бедных бабушек, гнида?
– Отпусти! – крикнул он. – Ты че, совсем сбрендила?
Тамара некоторое время томилась внизу, а потом вспомнила, что забыла дома солнечные очки. Сейчас Вадик выполнит ее королевское повеление, и они отправятся в парк, где много света, мало тени и вообще... Очки новые, модные, с розовыми стеклами, ей хочется немножко пофорсить.
Она вошла в подъезд и сразу же поняла, что где-то наверху случилась драка. Слышалось далекое шарканье множества ног по плиточному полу, уханье и другие характерные звуки, которые вырываются из горла, когда тебя сильно бьют в живот. Тома замерла в нерешительности, потом подошла к лестнице и, поставив ногу на первую ступеньку, прислушалась. В тот же миг до нее донесся истошный вопль:
– Ах ты, Чучундра старая! Получи! На!
Узнав голос Вадика, Тома ахнула и птицей полетела вверх. Кровь бросилась ей в голову и теперь стучала в ушах маленькими молоточками. Когда она добралась до места, глазам ее открылась страшная картина. Огромная старуха, раскорячившись, лежала спиной на низком подоконнике и скребла каблуками оранжевых ботинок по полу. Вадик держал ее двумя руками за глотку и душил, приговаривая:
– Вот тебе – хрен мордатый, вот тебе – бритая задница, вот тебе – бугай вонючий!
Вторая бабушка стояла тут же, стиснув перед собой ручки, и приговаривала:
– Соберись, Алексис! Дай ему!
Тома выскочила снизу, как разъяренная кошка, и прыгнула Вадику на спину.
– Ты что, очумел?! – закричала она. – Я думала, ты просто невоспитанный, а ты... А ты...
Тот мгновенно отпустил старуху, потому что перед Томой чувствовал свою абсолютную беспомощность. С Томой нужно было объясняться, она любила многословные изъявления чувств, любила вежливые выражения, всякие расшаркивания и глупые условности. Конечно, он не ожидал ее увидеть здесь и сейчас.
– Бабка сама на меня напала! Первая! – воскликнул он, стряхивая подругу со спины и поворачиваясь к ней лицом. Глаза у него сделались круглыми от обиды. – Они меня, как увидели, сразу решили с ног сбить.
