– Если ты имеешь в виду, что перестал распускать руки, это правда, – подтвердила Диана. – Спасибо Кларе с ее пистолетом.
– Ладно, оставим эту гулянку на вашей совести и вернемся к делам, – недовольно сказал Шургин. – Пока вы прохлаждались, мы с Алексом кое-что раскопали по этому Дэну. Я имею в виду звезду, золотой голос отечественной эстрады.
Они с Алексом решили не говорить Диане, что с сегодняшнего дня за ней следят сотрудники ЧОПа, которые сопровождали их в Москву из Тихорецка. После второго нападения Шургин решил не рисковать. Практика показала, что он может не справиться с ситуацией. Там, на кладбище, его ударили по голове, а он даже не услышал, что бандиты подобрались сзади.
– Итак, Диана, готовься: завтра у тебя прослушивание.
– Чего?
Она замерла на месте, не в силах поверить, что они сделали это.
– Мы заявили тебя на прослушивание. Дэну ищут подпевку. У продюсера грандиозные планы. Если встретится что-нибудь оригинальное, он готов сделать из Дэна дуэт.
– Как это?
– Ну, как-как? Обыкновенно. Певец в наше время – это всего лишь продукт. Просто колбаса, которую можно упаковать в целлофан, или порезать кусочками и запаять в вакуумную упаковку, или – это наш случай – добавить в нее перца и заявить как новый сорт. Если найдут подходящую девушку, Дэн перестанет быть самостоятельной единицей и станет частью дуэта. Прослушивание длится уже неделю. Каждый вечер с восьми до десяти, адрес я тебе продиктую.
Дэн сидит в зрительном зале рядом с продюсерами и жует резинку. Иногда надувает из нее пузыри и говорит: «Клево!» Или: «Не, не катит!» Это его личный вклад в развитие брэнда.
– У тебя есть реальный шанс встретиться с этим парнем, – подхватил Алекс, – и попробовать выяснить, не оставлял ли твой муж ему конверт с указаниями, где находится алмаз.
То, что они ищут редчайший зеленый алмаз, было для него уже решенным делом. Он постоянно думал о нем, читал справочную литературу и в самые неподходящие моменты спрашивал Диану: «Ты дашь мне его подержать? Как ты думаешь, сколько он может стоить? А что ты с ним будешь делать? Может быть, мы договоримся о цене? Я же будущий пластиковый король, мне нужен бриллиант для короны. Ты уверена, что не хочешь стать моей королевой?»
Не только Диане, но и Шургину тоже страшно надоела его бесцеремонность.
– Алекс, придержи свой пыл, – сказал он ему однажды. – Ты действуешь себе во вред.
– Зато у меня благие намерения, – мгновенно парировал тот.
– У тебя не благие, а нагие намерения. Нельзя так откровенно признаваться в собственной жадности!
Однако на Алекса ничего не действовало – ни уговоры, ни насмешки. И отставать от Дианы он не собирался.
– У меня нет слуха, – предупредила Диана, представив себе, как она придет на прослушивание. – И голоса, впрочем, тоже. Меня вытурят, как только я открою рот.
– Никогда не встречал женщины, у которой нет голоса, – с сомнением заметил Алекс. – Стоит мне ущипнуть какую-нибудь безголосую курицу, как у нее тотчас прорезывается колоратурное сопрано.
– Вам шуточки, а мне выходить на сцену и позориться.
– Да вам всего-то и надо, что пропеть одну строчку! – напомнил Шургин. – «Пять минут, пять минут...». И все. Если Дэн в курсе дела, он среагирует на твою фамилию и на контрольные слова.
– А с курицей что делать?
Все трое задумчиво помолчали, пытаясь представить себе, как эту курицу можно втиснуть в сценарий грядущего мероприятия.
– Ну, купим на всякий случай, – пожал плечами Шургин. – Принесете ее в пакете.
Подсознательно они понимали, что с этой курицей что-то не так. Не может быть, чтобы именно жареную тушку должны обменять на конверт с инструкциями. Но Диана стояла на своем: самое нелюбимое блюдо Дениса – именно это. Это и только это.
– Есть вы, разумеется, не хотите, – ехидно заметил Шургин, увидев, что Диана постояла на пороге кухни, а потом развернулась и отошла.
Несмотря на то что они уже довольно давно сосуществовали рядом, он упорно не переходил на «ты». Ни разу не подумал об этом, и она тоже не предложила. Она не представляла, как будет «тыкать» ему, у них слишком острые отношения, чтобы подружиться по-настоящему.
Она все-таки вернулась на кухню, налила себе стакан воды и вышла на балкон. Внизу было темно, лишь высоченный фонарь, словно журавль, алчущий лягушек, торчал посреди двора, склонив голову. Несколько желтых окон в соседних домах помогали ему выполнять свою осветительную миссию. На лавочке возле детской песочницы кто-то сидел. Одинокая фигура – неподвижная и темная. Только белый воротничок, похожий на сложенную углом салфетку, выглядывал из невидимого пиджака.
Диана облокотилась о перила и принялась смотреть в небо. Однако фигура все-таки волновала ее. Она вышла на балкон в поисках одиночества, поэтому никак не могла забыть о постороннем, который втиснулся в ее личное пространство. То и дело взгляд ее нырял в колодец двора и ощупывал этот сгусток живого вещества, притаившегося во тьме.
– Смотрите, не свалитесь вниз, – посоветовал Шургин, проходя мимо балкона. – Мы с Алексом ложимся спать. Когда будете бегать из ванной комнаты в свой будуар и обратно, постарайтесь не стучать пятками по паркету – мой сон очень чуток, а я сегодня устал.
Диана хмыкнула, снова легла животом на перила и вздрогнула. Видимо, глаза ее за это время привыкли к темноте, или же фигура передвинулась в ту сторону, где света было больше, или же в соседнем доме зажглось еще одно, дополнительное окно. Как бы то ни было, но незнакомец, сидевший на скамейке, приобрел реальные очертания. Вернее, незнакомка.
Диана вскрикнула и отшатнулась. Рыжий пучок, знакомый костюм и белая кофточка... В это просто невозможно поверить! Это галлюцинация, видение, мираж... Она развернулась и нырнула под занавеску, чтобы спрятаться в уютном мирке, охраняемом Шургиным.
– Вы что? – Он немедленно появился рядом. – Что случилось?
Диана уперлась ему в грудь и теперь смотрела на нее, как на неодолимое препятствие. Потерла лоб и дрожащим голосом пробормотала:
– Ничего. Ничего такого... Галлюцинация, наверное. Просто мне постоянно мерещится тетя Люба. Мерещится и мерещится.
– Покойница? – изумленно крикнул Алекс из своей комнаты.
Слух у него был, как у фокстерьера. Кроме того, он намеренно прислушивался. Вдруг будут говорить об алмазе, а он что-нибудь прозевает? Важное?
– Покажите, – потребовал Шургин и протиснулся мимо нее на балкон.
Она выскочила вслед за ним и чуть не упала, споткнувшись о порожек.
– Осторожнее! – прикрикнул он. – Ну, и где ваша галлюцинация?
Диана выглянула из-за его спины и уставилась на то место, где видела знакомую фигуру. Скамейка была пуста, и поблизости тоже никого не оказалось.
– Я вижу ее уже не в первый раз, я же вам говорила, – выдавила она из себя, не желая верить, что с ней что-то не так. – Тетя Люба, вылитая.
Шургин, который не любил галлюцинации и был убежденным антагонистом тех, кто верил в НЛО и прочую «хиромантию», насмешливо спросил:
– И в чем же проявлялась эта ее «вылитость», а? Давайте, говорите. Уточните, на чем строится эта убежденность. Тетя Люба! Надо же.
– Самое главное – цвет волос и прическа. Такие прически сейчас не носят. Вы ведь видели фотографии.
– Видел. Вы имеете в виду кукиш у нее на затылке размером с маленькую дыню?
– Ну да. И еще у тети Любы был синий выходной костюм, который она очень берегла. Он служил ей верой и правдой лет двадцать, не меньше. Все выезды и встречи с родственниками она проводила именно в нем. И всегда надевала под него белоснежную блузку – белое в семье считалось нарядным.
