прошлогоднем круизе и как бы между прочим спросила:
– А у тебя есть фотографии?
– Есть, конечно. Сейчас достану.
Листая фотоальбом, Инна трещала без умолку. В очередной раз перевернув страницу, она воскликнула:
– А вот и Шапкин с женой! Видишь на ней эту дикую комбинацию? Кажется, она думала, что это вечернее платье. А вот и Гарик. Ну? Это он к тебе приставал?
– Он, – еле-еле выдавила я.
Со снимка на меня смотрел улыбающийся Шлыков. Черт побери, неужели фээсбэшники живут под чужими именами и имеют «крыши»? Мазуренко управляет мебельным салоном, а Шлыков агентством по трудоустройству? Может быть, у Егора тоже другая фамилия? Свихнуться можно.
Проявив живой интерес к рассказу Инны, я тем самым стимулировала ее речевой аппарат. С помощью наводящих вопросов я ловко опустошила ее банк информации, выведав максимум возможного.
– У Томы есть дети?
– Нет. А вот у Шапкина есть. Дочь от первого брака, студентка. Учится в архитектурном. Кажется, платно. И уже выскочила замуж за какого-то хохла. Такой дерзкий молодой мерзавец. Зовут Егором.
Мазуренко! Я схватила бутылку и, не спрашивая, наполнила свою рюмку. Мне явно следовало выпить еще. Выходит, Мазуренко – зять Шлыкова. Возможно, именно поэтому он ведет себя столь беспардонно? Если тесть и будет чем недоволен, сильно не накажет.
Стоп! А что делала Томочка Хорошевская в квартире Егора ранним утром? Тут мне в голову пришла новая и чрезвычайно пикантная мысль. Что, если молодая жена Шлыкова – любовница его зятя?
Распрощавшись с Инной, я помчалась домой. Я надеялась, что к вечеру Кате и Ирочке удастся привести пленницу в чувство и выпытать у нее хоть какую-нибудь информацию. До восьми вечера я промучилась в неизвестности, потом набрала номер Катиного мобильника.
– Приезжай, – коротко бросила та. – Только осторожно.
Я выделывала немыслимые трюки, чтобы оторваться от гипотетического «хвоста», – выпрыгивала из уже тронувшихся автобусов, таилась по туалетам в маленьких бистро и бегала по подворотням. Один раз даже спряталась за мусорными баками, зорко оглядывая через щели окрестности. Думаю, если бы за мной следил шпик с чувством юмора, он бы умер со смеху.
Когда я наконец постучала в дверь знакомого особнячка под симпатичной треугольной крышей, на улице уже стемнело.
– Ну? – нетерпеливо спросила я, когда Катя открыла дверь. – Что тут у вас?
– Послушай сама, – предложила та.
Из комнаты вышла Ирочка – под глазами у нее залегли тени.
– Она ругается, – брезгливо сказала она. – Эта женщина ругается, как сапожник.
– Даже я не слышала прежде таких слов, – усмехнувшись, призналась Катя. – Как только мы открываем окошко, на нас обрушивается настоящий шквал словесного мусора.
Я подошла к двери, ведущей в подвал, приоткрыла окошко и позвала голосом заговорщицы:
– Томочка! Томочка, это ты?
Сначала в мой адрес понеслись ругательства самой низкой пробы, потом внезапно они прекратились, и низкий голос повелительно спросил:
– Кто это?
– Это я, Мариша, жена Матвея Заботина. Вернее, вдова. Не помнишь меня? Я подруга Инны Сагаевой.
Снизу раздались торопливые шаги, и в щелке показались два любопытных зеленых глаза.
– Матвея я, конечно, знала. И Инну знаю. Та еще дура. Значит, Марина Заботина? Что ты тут делаешь? Ты заодно с этими лахудрами?
Обе «лахудры» позади меня замерли, боясь дышать.
– Тебя скоро отпустят, – подбодрила я пленницу.
– Когда?
– Через пару дней. На самом деле это будет зависеть от того, насколько покладистым окажется твой муж.
– Вы меня что, ради выкупа похитили?
– На нас наехали люди твоего мужа. Мы просто хотим, чтобы они от нас отстали. Бартер, так сказать. Твой муж оставляет нам жизнь и свободу, а мы отдаем ему тебя в целости и сохранности. Ты сама, собственно, тут совершенно ни при чем.
– Да?! – возмутилась Томочка. – Это, кажется, именно мне набили шишку на затылке.
– Зато у тебя появилась возможность как следует отдохнуть.
– От чего? – резонно возразила та. – Я специально выбрала себе такого мужа, который может обеспечить мне вечный отпуск.
– Что ж, значит, не повезло. Сейчас у твоего мужа неприятности. Придется потерпеть.
– Мне дадут поесть?
Видимо, то, что мы оказались заочно знакомы (из одной тусовки, как сказала Инна), примирило Хорошевскую с ее положением. Несмотря на робкие попытки девочек объяснить ей ситуацию, она все же опасалась за свою жизнь, поэтому беспрестанно голосила и ругалась, стараясь таким образом поддержать в себе боевой дух. Мое появление погасило страх, и Томочка перешла, так сказать, в режим ожидания.
– Что ты любишь? – поинтересовалась я. – Я имею в виду, из еды?
Томочка любила все: деликатесное мясо и куриные окорочка, копченую осетрину и дешевую докторскую колбасу, итальянскую пасту и самые обыкновенные макароны с подливкой. На десерт она попросила чипсы и коробку шоколадных конфет.
– Ее легко прокормить, – усмехнулась Катя, когда Томочка с полным подносом съестного удалилась в глубь своей темницы. – В детстве, когда мы жили в деревне, у нас была свинья. Она тоже ела все подряд.
– В отличие от свиньи, Тамара представляет гораздо большую ценность.
Мы сели на диван, и я принялась рассказывать все, что мне посчастливилось узнать за время моего отсутствия.
– Шапкин, то бишь Шлыков, от нее без ума и пойдет на все, лишь бы с ней ничего не случилось, – закончила я свое повествование.
– Меня пугает эта формулировка – «пойдет на все», – содрогнулась Катя. – Может быть, он пригонит сюда какой-нибудь спецотряд, и нас начнут расстреливать из автоматов?
– У нас ведь есть заложница, – возразила Ира. – И, кроме того, они не в курсе, где мы ее спрятали.
– Кстати, Ирочка, – спохватилась я, – как тебе удалось увести шофера? И где он сейчас? Целый день гадаю, что ты придумала.
– Господи, да ничего фантастического! – Она всплеснула руками. – Сказала, что я сестра Егора, приехала только сегодня утром. Мне, мол, нужно срочно пополнить гардероб перед вечерним выходом в свет, и Егор просил сопровождать меня по магазинам, а «Ауди», мол, велел оставить у подъезда, потому что он сядет за руль сам. Шофер оставил ключи в замке зажигания и отправился за мной, уверенный, что Мазуренко уже спускается по лестнице.
– Я преклоняюсь перед тобой. И что, он действительно таскался с тобой по магазинам?
– Еще бы. Таскался как миленький. Промучив его часа три кряду, я от него улизнула. Даже не представляю, сколько времени бедняга торчал возле того злосчастного бутика. Очевидно, думал, что я примеряю шмотки. Потом он наверняка позвонил Мазуренко сообщить, что потерял его сестру.
– Значит, они там сейчас стоят на ушах. «Ауди», возможно, уже нашли. А вот Томочку нет.
– Кстати, кто знает, что жена Шлыкова делала у своего зятя?
– Он ей ненастоящий зять. Ведь дочь-то не ее. Она и сама еще в соку. Так что догадайся с трех раз, что она там делала.
– Можно у нее спросить, – предложила я.
– Не буди лихо, пока оно тихо. Пусть себе девушка насыщается. Позже попробуешь поговорить с ней по душам. Возможно, она даст нам пару советов, как лучше поладить с ее муженьком.
