– Минутку, – перебила я ее, лучезарно улыбнувшись. – Или я не расслышала, или плохо поняла. Я в большой дружбе с участковым? С чего ты взяла?
– Ну как же... – растерялась та. – Вы же только что его с какой-то женщиной на лифте повезли.
Информация дошла до меня с трудом.
– Ах ты, едрена матрена! – не выдержала я. – Ты уверена, что это был участковый?
– Да-а-а... – протянула Ксения, глядя на меня со странным выражением.
– И он работает в милиции?
– Они все там работают, – осторожно подтвердила соседка.
– Кто?
– Участковые. У них и форма есть.
– Так ты говоришь, что это был участковый?
– Конечно. Копейкин Алексей Михайлович. – Ксения поджала губы. – Не знаю, что у вас за отношения...
– Они у нас только зарождаются, – перебила я ее.
– Ах, вон оно что!
– Если честно, не думаю, что Алексей Михайлович сегодня в состоянии принимать граждан. – Я с опаской посмотрела через плечо.
– Ладно, ладно, – замахала руками Ксения. – В другой раз поговорим.
Она хихикнула и, сказав: «Пока!», побежала вниз. Я была убеждена, что соседка приходила просто на разведку. Видимо, ей так хотелось стать обладательницей свежей сплетни, что она уснуть не могла.
Я возвратилась в комнату и, подбоченившись, встала напротив Копейкина.
– Знали бы вы, девочки, – с горькой иронией сказала я, – какую рыбу мы поймали под лестницей!
Потом подошла к пленнику и, опершись коленкой о подлокотник кресла, содрала с его лица скотч.
– Знакомьтесь: Алексей Михайлович Копейкин, наш участковый милиционер. Тайну его личности мне только что открыла соседка снизу.
Как только рот Алексея Михайловича оказался свободным, он тут же подал голос:
– Ну, вы, девки, даете!
– Ты уверена, что опять ничего не перепутала? – подозрительно спросила Ирочка.
Я на секунду замерла, перестав колдовать над узлами, и громко рявкнула:
– Как позвонить в отделение?
Копейкин вздрогнул и послушно назвал номер. Я схватилась за телефон. Убедившись, что попала куда надо, назвала свой адрес и глупо спросила:
– Тут ко мне участковый в дверь звонит. Копейкин. Есть такой? Замечательно. Длинный, худой, лицо бледное и вытянутое, как у лошади. Он? Ну, спасибо, тогда пойду открою.
У Копейкина была хорошая выдержка – он не произнес ни одного бранного слова. В качестве компенсации за моральный и материальный ущерб я принесла ему большую кружку кофе и тарелку с бутербродами, а Катя угостила ментоловой сигаретой.
– Извините, а что вы делали под лестницей? – спросила Ирочка, с благоговением наблюдая, как он стремительно поглощает бутерброды.
– Я там засаду на маньяка устроил.
– Но вы ведь той ночью крались за мной! – обвинила его я.
– Я вас до дома провожал, – оскорбился Копейкин. – Вижу, девушка одна из троллейбуса вышла. Опасная ситуация!
– Могли бы подойти, представиться, – укорила я.
– Ага, а вы бы, конечно, поверили. Я ведь в тот день не при исполнении был.
– И сегодня, полагаю, тоже, – насмешливо заметила Катя.
– И сегодня.
– Вымирающий вид, – усмехнулась она. – Реликт. Работает без сверхурочных.
– Не надо смеяться, – серьезно ответил Копейкин. – Маньяка до сих пор не отловили. Так что не ходите по одной. Хотя... – он сощурился, – вам не страшно. Чем вы меня по голове шарахнули?
– Фонарем.
– А больно-то как!
– Получается, не готовы вы оказались к неожиданностям, товарищ участковый!
– Я, конечно, знал, что женщины нашего района проинформированы насчет маньяка, но мне даже в голову не пришло, что одна из них нападет первой.
– Давайте как-нибудь уладим наши разногласия, – предложила я, виновато разглядывая синяк на лбу Копейкина. – Помиримся, забудем обиды...
– Надеетесь, что я уйду? – усмехнулся участковый. – А как же похищенная женщина? Жена Шлыкова, я верно запомнил?
– Он не уйдет, – вздохнула Катя.
– Это нечестно, – сказала Ирочка. – Мы приняли вас за другого, и наша информация предназначалась не вам!
– Как же я могу уйти? Я ведь представитель закона. Откуда я знаю, что вы делаете со своими пленниками? Может, вы их голодом морите?
– Он хочет нас арестовать, – шепнула Катя, наклонившись ко мне. – Не смотри, что вроде бы шутит. Нам не поздоровится, точно тебе говорю.
– Придется все ему рассказать, – вздохнула я.
– Что – все? – поинтересовался Копейкин, который, как выяснилось, отличался отменным слухом.
Я устроилась на диване и принялась убеждать участкового в том, что он вознамерился влезть в операцию, которую ведет ФСБ, и что ему совершенно ни к чему рисковать своей карьерой. В подробности я не вдавалась, поэтому он не узнал ни про наших мужей, ни про шантаж. Я представила нас как завербованных федералами агентов, которые действуют строго по инструкции. Якобы мы помогаем «хорошим» ребятам вычислить пробравшихся в их ряды «плохих».
Копейкин напряженно слушал и вопросов не задавал. Только в конце моего пространного повествования поинтересовался:
– А тот тип, которого вы отпустили первым?
– Тоже сотрудник ФСБ, – убежденно сказала я. – Старший лейтенант.
– Для старшего лейтенанта староват, – возразил Копейкин. – А вы мне лапшу на уши не вешаете?
Я устало вздохнула:
– Будь мы настоящей шайкой преступниц, разве мы бы вас развязали? Закатали бы в ковер и вывезли за город. Делов-то.
– Действительно, – брови его шевельнулись. – Значит, вы мне не советуете вмешиваться?
– Не советуем.
– А женщина?
– Вот заладил, – рассердилась Катя. – Женщину отпустим, как только прикажут.
Судя по всему, Копейкин на что-то решился.
– Я зайду завтра, – пообещал он. – А то сегодня у меня голова болит. После производственной травмы. – Он потрогал синяк. – Я оставлю вам свои телефоны.
Он нацарапал на бумажке два номера и пояснил:
– Второй – домашний.
– Кстати, – спохватилась я. – Почему вы устроили засаду на маньяка именно в нашем подъезде?
– В соседнем микрорайоне произошло два нападения подряд на женщин из одного и того же дома. Я подумал: чем черт не шутит, вдруг он вернется сюда после убийства Серафимы Кругловой?
– Понятно... Ну что ж, надолго мы не прощаемся, – со вздохом сказала я.
– Разрешите спросить: сколько будет длиться ваше задание?
– Оно уже подходит к концу, – соврала я.
Когда участковый неохотно покинул наше общество, Катя вскочила с места:
– Он нам не поверил. Вот увидишь, этот Копейкин еще устроит нам праздник! Просто у него пистолета с собой не было. А иначе он бы нас всех повязал.
