Я не удержалась и хмыкнула. В ее-то возрасте называть секс «этими делами»? Потрясающе!
Вспоминая людей в форме и их поведение, мы начали тихо хихикать, потом, слово за слово, смеяться в голос. И всю оставшуюся до дома дорогу прохохотали, представляя, что говорят о нас менты. Когда вылезли из машины, Катерина сказала:
– Это точно к слезам.
Ни мне, ни ей не пришло в голову, что бдительные граждане проживают повсеместно, а не только в подъезде Елены Бориславовны. Ничтоже сумняшеся, мы вытащили по-прежнему завернутую в покрывало Барбару из багажника и поволокли в подъезд. Вспоминая, как нас приняли за убийц, Катерина начала прикалываться.
– Смотри, ноги ей не сломай, – шипела она. – Бедняжка уже окостенела.
Мы застряли возле входной двери. В конце концов Катерина прижала ее ногой, и мы кое-как протиснули свою ношу внутрь.
– Учти, – заявила сестрица, – обратно мы ее так не понесем.
– А как?
– Как все люди делают в таких случаях: распилим и уложим в сумку. Ты что, детективов не читаешь? У тебя пила есть?
– Нет, только лобзик.
– Сойдет. А большая сумка?
– Сумки нет, есть рюкзак. C прорезиненным дном.
– Отлично! Кровь не будет капать на ступеньки.
Обняв Барбару с двух сторон, мы поставили ее вертикально и вошли с ней в лифт.
– Поверить не могу, что все мучения из-за какого-то вшивого приглашения! – не выдержала и подколола меня Катерина.
– Ты думаешь, оно того не стоит?
– Об этом мы узнаем позже, – заметила сестрица.
Капитан Щедрин и его товарищи, уверенные в том, что я окончательно слетела с катушек и в самом деле кого-то пришила, на строительной люльке поднялись к нашему балкону и перелезли через перила. Через окно они увидели, что мы с Катериной, разложив на столе предполагаемый труп и вооружившись колюще-режущими предметами, склонили над ним головы. Причем я особенно рьяно орудовала ножницами.
Мы с Катериной так увлеклись, что ничего не замечали. Поэтому когда за спиной раздался звон разбитого стекла и с криками: «Ни с места! Руки на голову! Стоять!» в квартиру ворвались представители правопорядка, мы жутко перепугались. Я от неожиданности начала икать, ноги у меня подкосились, и я упала в рядом стоящее кресло. При этом, как велели, забросила руки за голову. Катерина же начала визжать, закрыв глаза. Визжала она так самозабвенно и пронзительно, что милиционеры перестали выкрикивать угрозы и вообще перестали двигаться.
Разинув рты, они смотрели на Барбару, с которой нам уже почти удалось снять платье, подпоров шов на спине.
– Опять обман! – горестно сказал капитан Щедрин, глядя в нарисованные и потому ничего не выражающие глаза Барбары. – Но я все равно арестую эту заразу. – Он погрозил мне пальцем. – Хотя бы за мелкое хулиганство. Она издевается над милицией. Уверен, она делает это специально!
«Она», то есть я, поняла, что можно опустить руки и, разгневанная, поднялась в полный рост. Я уже открыла рот, чтобы накинуться на капитана и высказать ему все, что я думаю о его намерении арестовать меня за хулиганство, как вдруг другая, более заманчивая мысль пришла мне в голову. Надо сделать так, чтобы он почувствовал себя виноватым. На мужчин это так действует!
– Пы-подождите, ка... ка... капитан! – жалобно прижав руки к груди, сказала я, изо всех сил заикаясь. – М-мы не... не... не... не виноваты!
– Господи, что это с тобой? – воскликнула Катерина, мигом забыв про милиционеров. Лицо у нее вытянулось.
– Я ис... ис... ис...– завела я. – Вы испугали ее! – набросилась Катерина на Щедрина. Она наступала на него со сжатыми кулаками, выпятив бюст, словно орудие мести. – Вы сделали молодую красивую женщину заикой! Ах, вы... – Она задохнулась, не найдя подходящего слова.
Катерина всегда была сдержанной. Окажись я на ее месте, я бы слово нашла. Уж тем более для капитана Щедрина.
– Ну, может, это так, временно, – неуверенно возразил капитан, глядя на меня с опаской. – Пройдет. – На... на... наверное, он пы-прав, – сказала я, наполняя глаза слезами. Этот трюк мне всегда особенно удавался. Я могла заплакать, когда хочется. – На... на... надо пы-подождать.
– И нечего ждать! – Катерина воспламенилась, как пионерский костер. – Сейчас же вызываю адвоката, пусть подает иск в суд. – Она обернулась ко мне. – Они компенсируют тебе ущерб. Не переживай, дорогая! На те миллионы, которые мы у них отсудим, нам удастся тебя вылечить. В мире есть множество клиник...
– Подождите, подождите, – забеспокоился Щедрин, услышав про гипотетические миллионы. – Какой адвокат, какой иск? Нет уж, давайте разберемся! К нам поступил сигнал от жильцов дома, что вы вдвоем только что пронесли в подъезд труп женщины, завернутый в плед. И проследовали с ним в квартиру гражданки Сердинской! Как мы должны были действовать?
– Как?! – закричала Катерина. – Я скажу вам, как! Вы должны были позвонить в дверь и вежливо спросить, нет ли у нас в наличии свежего трупа. Так, мол, и так, жильцы волнуются. Мы бы проводили вас в квартиру и показали Барбару.
– От... от... отпусти их, – великодушно сказала я, роняя две прозрачные слезинки на ковер. – Они вы... вы... вы...
– Выродки, – подсказала Катерина.
– Вы... вы... вы...
– Выпили? – переспросил кто-то из подручных капитана. – Это неправда.
Я помотала головой и начала снова:
– Они вы... вы... вы... выполняли свой ды-долг.
– Конечно! – обрадовался капитан Щедрин. – Выполняли свой долг. – Он махнул рукой подчиненным, и те начали медленно пятиться к двери.
По комнате пронесся очередной порыв ледяного ветра, ворвавшегося в разбитое окно. Мы с Катериной одновременно поежились.
– Сейчас же пришлю стекольщика! – мгновенно сказал Щедрин.
На лестничной площадке менты нос к носу столкнулись с лже-Тумановым. Узнав капитана, тот тяжело вздохнул. Однако капитан повел себя странно. Не так, как обычно. Обычно-то он держался гоголем. Но не сегодня.
– Мы там немножко набедокурили, – прохихикал капитан. – Просто увидели вашу жену с ножницами над неподвижным телом, ну и...
Туманов сделал долгий медленный выдох, прикрыл на секунду глаза, потом открыл рот, но капитан не дал ему возможности задать вопрос. Вместо этого он глубокомысленно изрек:
– Думаю, она не всегда будет заикаться.
– Что? – зловещим голосом переспросил мой лжесупруг. – Заикаться? Как прикажете это понимать?!
Он бросился в квартиру, благо мы еще не заперли дверь. Капитан с компанией ретировался со всей возможной скоростью. Увидев осколки стекол на полу и зияющее окно, лжемуж повернулся ко мне. В глазах его была неподдельная тревога.
– Лера, тебе ведь холодно! Почему ты стоишь в легкой кофточке?
Прежде чем ответить, я бросила взгляд на Катерину. Та подмигнула мне. Пока капитан на выходе беседовал с Тумановым, я объяснила ей, что решила немножко припугнуть своего любимца.
– Пы-потому что я ещ... ещ... еще не пы-пришла в се... се... себя, – проквакала я, на каждом заикании сильно моргая.
Туманов в буквальном смысле слова схватился за голову:
