Но все оказалось прозаичнее – они вышли из гостиницы с вещами и уселись в подъехавшее прямо к подъезду такси.
– За ними, – коротко приказал Кудесников меланхоличному дядьке, сидевшему за рулем машины, которую Николай Петрович для него быстренько изыскал. Хорошо бы этот тип не рассказал Лебедеву об их последнем разговоре.
Шофер молча включил двигатель, и они неторопливо последовали за такси. Минут через двадцать езды по каким-то улицам оба автомобиля выехали на хорошо освещенную и довольно оживленную площадь. Такси остановилось возле большого стеклянного здания.
– Что это? – поинтересовался Арсений.
– Городской автовокзал. Междугородный, – неторопливо пояснил водитель и спросил: – Так вы выходите или еще куда поедем?
– Выхожу, выхожу, – быстро ответил Кудесников, не упуская ни на мгновенье из виду три знакомые фигуры. Протянул деньги и выскочил из машины – Ксения, Вова и Григорий уже вошли в здание автовокзала и вот-вот могли исчезнуть.
Он нагнал их в зале ожидания, причем Лужина и Веселовский сидели в пластиковых креслах, а Синьков направился к кассам. Кудесников, на некотором расстоянии, последовал за ним. Пока неожиданностей, слава богу, не случилось ни одной. Зато некоторым сюрпризом стал пункт назначения – небольшой городок, районный центр в Московской области. Кудесников на всякий случай взял себе билет до конечной остановки – до Москвы. Отходил автобус из Аркадьева в 23.30.
Пять с половиной часов тряской дороги в допотопном «Икарусе» – испытание не для слабых. Больше всего Арсений переживал за Мерса – как он перенесет это приключение. Но тот с честью выдержал экзамен. Чего нельзя было сказать о Ксении Лужиной и ее попутчиках. По их милости автобус останавливался четыре раза: дважды Ксению укачивало и потом долго тошнило на обочине. А ее сопровождающие по одному разу отметились в придорожных кустах. Немногочисленные полусонные пассажиры «Икаруса» ворчали, но, видимо, сочувствовали молодым людям, особенно девушке.
В пять утра, поеживаясь от утреннего холода, троица вышла из автобуса – это был тот самый подмосковный городок. Вместе с ними, к счастью, вышло еще несколько пассажиров, так что Кудесников не был очень заметен. Он быстро огляделся и нырнул в кафешку, открытую круглосуточно. Дремавшему за стойкой мужчине сказал: «Кофе, и покрепче!», а сам уселся за столик у окна и стал наблюдать. Лужина со спутниками все еще топтались недалеко от остановки, их объемистые сумки стояли рядом на тротуаре. Остальные приезжие уже рассосались.
Прошло минут пятнадцать томительного ожидания, когда к ним подошел мужчина, за плечами которого был внушительных размеров рюкзак. Они обменялись несколькими фразами, мужчина сделал приглашающий жест, и они гуськом направились в сторону видневшегося невдалеке леса.
Допивавший довольно противный кофе, Арсений вскочил и, бросив на столик купюру, вылетел на улицу. Мерс в сумке недовольно ворочался, но хозяину было не до него. Как преследовать довольно большую теперь уже группу на открытой местности, Кудесников пока не представлял. А если они еще и в лес углубятся – вообще караул! Тут нужно было нестандартное решение.
События стали развиваться по самому неблагоприятному для Кудесникова сценарию. Подозрительную троицу и их спутника с рюкзаком пришлось преследовать по сильно пересеченной и совершенно незнакомой местности. Сначала они шли через поле, изредка встречая на своем пути жиденькие оазисы низких кустарников. Кудесникову, чтобы не быть замеченным, приходилось прятаться за грязными валунами, продираться сквозь колючие заросли и едва ли не ползком перемещаться по открытым участкам, пыльным и усыпанным щебенкой. К походу он явно оказался не готов – его экипировка годилась для города, но не для леса и не для скачек по пригоркам.
«Вот это повезло, – думал он, сидя в очередном кусте, отдуваясь и сплевывая меленькие камушки и пыль. – Что, интересно, дальше будет?» Судя по косвенным признакам, Мерседес от происходящего был в шоке.
Преследуемые тем временем не торопясь продвигались вперед, изредка перебрасываясь какими-то фразами (слов Арсений разобрать не мог, так как приблизиться на необходимое для этого расстояние не было возможности, а спецтехнику он не взял во избежание всяких неприятностей с законом), дважды останавливались и о чем-то совещались. Кудесников дорого бы дал, чтобы узнать о чем!
Затем погоня продолжилась в лесу, темном и густом. Этот лес не видел профессионального лесника, наверное, последние лет тридцать: бесчисленное количество валявшихся в траве старых сгнивших стволов, о которые Арсений без конца спотыкался; туристические стоянки, могущие поспорить по количеству оставленной там дряни с городскими свалками средней руки; свежие пеньки – явные следы не санкционированной никем вырубки...
Кудесников медленно, но верно становился похожим на отставшего от своих лешего: его одежда местами превратилась в лохмотья и была теперь равномерного грязно-зеленого цвета. Как, впрочем, и лицо. В волосах торчали веточки и листья, с плеч свисала паутина с запутавшимися в ней и уже дохлыми насекомыми. Единственное, что радовало Арсения, – титанические усилия и жертвы не пропали даром, ему удалось пока остаться незамеченным.
Преследование длилось уже более трех часов. Солнце припекало вовсю, и в лесу, невзирая на густую тень, становилось жарко. О том, что творилось в сумке у Мерса, Кудесников старался не думать. Наконец путешественники под предводительством неизвестного мужчины вышли, как показалось Арсению, на опушку леса. Они немного прошли по ней и...стали исчезать, словно проваливаясь сквозь землю. По одному, но как-то очень быстро. Кудесников на секунду зажмурился и потряс головой – не померещилось ли. Нет, впереди действительно никого. Тогда он, нарушая все законы конспирации, рванул к тому месту, где еще минуту назад маячили эти мерзавцы. Он успел сделать несколько гигантских прыжков по опушке и – едва не рухнул вниз. Это была не опушка. Это был берег реки, высокий и довольно крутой.
Затормозив на самом краю, Арсений мысленно перекрестился – свались он вниз, неизвестно, чем вообще вся история обернулась бы – он мог не только обнаружить себя, но и сломать что-нибудь, после чего расследование прекратилось бы по естественным причинам. Внизу раздавались приглушенные голоса – видимо, там шло очередное совещание.
Кудесников лег на живот, осторожно подполз к краю и, высунув голову, посмотрел вниз, в надежде узнать, что там происходит. Местность казалась пустынной. Вдоль берега, насколько хватал глаз, никого, кроме преследуемых, не было. На реке также не наблюдалось никакого движения.
Собственно, берег реки представлял собой крутой склон, не земляной, как можно было ожидать, а каменистый и выглядевший при ярком свете солнца почти белым.
Стремительно промелькнувшая в голове Кудесникова цепочка ассоциаций привела сначала к слову «известняк», а потом – «Москва белокаменная». Это, видимо, были какие-то забытые за ненадобностью знания – то ли школьные, то ли почерпнутые из научно-популярной книжки или радиопередачи.
Чуть правее виднелась такая же каменистая, узкая (вдвоем не пройти) тропинка, по которой Ксения Лужина и трое мужчин спустились вниз. Однако, как оказалось, не к самой воде.
Где-то на середине склона тропинка имела ответвление, оно шло горизонтально, практически параллельно реке, однако на значительной высоте. Высунувшись еще больше, Арсений увидел, что, пройдя примерно метров тридцать по этой горизонтальной тропе, объекты его наблюдения сгрудились на маленькой, чуть утопленной в склон площадке. Они переговаривались, а незнакомый мужчина с рюкзаком оживленно жестикулировал и постоянно протягивал руку по направлению к чему-то, чего Арсений из-за их спин и голов разглядеть не мог. Неожиданно Кудесников подумал, что сейчас он со стороны похож на какого-нибудь Чингачгука, которого вождь племени послал выведать коварные планы бледнолицых собак.
Дебаты внизу затягивались, а Кудесников тем временем лихорадочно соображал, как ему поступить с Мерседесом – если беготня по склонам будет продолжена, то он без надлежащей альпинистской подготовки рискует не только сам расстаться с жизнью, но и лишить жизни ни в чем не повинного четвероногого друга.
Воспользовавшись неожиданной паузой, Кудесников начал действовать. Не придумав ничего лучшего, он решил спрятать сумку с котом где-нибудь на дереве. Оставить ее просто в кустах он опасался – вдруг нападут волки, лисицы или какой-нибудь барсук. Не то чтобы он боялся за Мерса, который, при желании или
