подсказывала, что босс честен. Улик между тем становилось все больше.
Сегодня консьерж, охраняющий дверь в доме ее босса, припас на ужин бутерброд с сыром. Сыр, весь в слезах, лежал на куске бородинского хлеба, который был пропитан маслом. Из-под него торчали перышки зеленого лука.
– Швейцарский, – уверенно сказала Сабина, поглубже засунув руки в карманы плаща. Искушение схватить чужой бутерброд было таким сильным, что она едва ему не поддалась.
– Откуда вы знаете? – удивился парень. – Действительно швейцарский. Но на нем ведь не написано!
Она подарила ему улыбку старого мудрого индейца, умеющего разговаривать с духами. Голод настолько обострил ее чувства, особенно вкус и обоняние, что теперь она запросто могла бы дегустировать продукты.
А она ведь голодала! На бумаге эта диета выглядела совсем не такой зверской, какой оказалась на самом деле. Получается, что леденцы и жевательная резинка, чай на скорую руку и кусочки печенья – вовсе не такая чепуха, как ей казалось раньше. А француженки – очень сильные женщины.
Ей хотелось жареную курицу. Ароматную, сочную, со сладким мясом. Эта курица в лакированной коричневой корочке с прилепившимися к ней кусочками чеснока и иголками тмина стала ее навязчивой идеей. Она думала о ней днем и ночью. Ночью точно. Кажется, из-за этой воображаемой курицы она сегодня не заснет. Хорошо, что Тверитинов не питается дома. Иначе ее мучения утроились бы. Или удесятерились. В холодильнике у него негусто. Экономка не оставляет на плите кастрюлек с луковым супом и мясными биточками. Вероятно, он питается в ресторанах. Интересно, а когда он состоял в браке, жена готовила ему обеды? Кажется, феи не умеют готовить – только колдовать.
Прежде чем открыть замки выданными ей ключами, Сабина нажала на кнопку звонка. В последний раз Тверитинов связывался с ней несколько часов назад, ничего толком не сказал, только заметил, что был в парикмахерской и теперь так похож на Кэри Гранта, что женщины старше шестидесяти постоянно просят у него автограф.
Сабина попыталась вспомнить, показывали ли фильмы с Кэри Грантом в советские времена, и тут он сам открыл дверь. Не Кэри Грант, разумеется, а ее босс. Он не был похож на кинозвезду. Но при этом так сильно изменился, что Сабина его даже не сразу узнала. Короткая челка, сбитая на бок, делала его моложе и вообще очень ему шла. В довершение всего одет он был в ярко-желтый свитер, в каких обычно фотографируют горнолыжников. Эти снимки из глянцевых журналов стоят перед глазами каждой мечтательной девушки.
– Вот это да, – сказала Сабина. Тотчас поняла, что замечание прозвучало чудовищно фамильярно, и покраснела.
По крайней мере, ей показалось, что она покраснела, потому что кровь бросилась к щекам. Однако Тверитинову ее изумление, кажется, пришлось по душе. На его лице промелькнуло самодовольное выражение, которое тотчас сменилось обычной равнодушной миной.
– Входите, – сказал он, отступая в сторону. Не удержался и спросил: – Вас Макс привез?
– Вы имеете в виду своего директора? – невинно спросила Сабина, избавляясь от обуви.
– Директора, – подтвердил Тверитинов. – Вы с ним на «ты». И вчера он возил вас ужинать.
Сабина понятия не имела, что ответить на этот выпад. Сказать, что это не его дело? Какие-то у них неправильные отношения получаются.
– Да уж, – улыбнулась она, решив не обращать внимания на мелочи. – Это было настоящее приключение. Все складывалось на редкость неудачно, и в результате мы не съели ни кусочка.
Тверитинов неопределенно хмыкнул и спросил:
– Кстати, вы не голодны?
– Нет-нет, – поспешно возразила Сабина, испугавшись, что накаркала и экономка испекла какую-нибудь кулебяку с грибами, которой он непременно желает ее угостить. – Я совсем не хочу есть.
О своем незамысловатом ужине она позаботилась, прикупив в ближайшем магазине колбасу и зеленый салат. Салат продавали прямо в горшочке, запакованном в целлофан, и Сабина взяла одну штуку. А вот с колбасой вышла неувязка. Дело в том, что в диете, которую они с Петей так легкомысленно выбрали, не указывалось количество продуктов, которые полагалось съесть.
Сабина так долго маялась перед прилавком, что продавщица в конце концов не выдержала и сообщила ей свистящим шепотом: надо взять лучше вон ту колбасу, которая лежит в самом углу. Ее только сегодня привезли. Еще она пыталась всучить Сабине лоточек с сырокопченым изыском – брауншвейгской колбасой, нарезанной продолговатыми ломтиками. Колбаса была темной, плотной и имела ни с чем не сравнимый запах, от которого Сабина испытала приступ острой жалости к себе.
Было совершенно ясно, что, если бы она села на диету по собственному желанию и через две недели не предстояло влезть в какие-то мифические платья, брауншвейгская колбаса уже оказалась бы в ее корзинке.
К реальности ее вернул голос Тверитинова. Он пристроил Сабинин плащ на вешалку и деловым тоном сообщил:
– Нам с вами еще предстоит поработать сегодня. Кстати, я рад, что вы привезли свои вещи. Не ожидал, что их так много...
Сабина недоуменно посмотрела на свою сумочку и пакет с колбасой и салатом.
– Я занес чемодан в вашу комнату.
Чемодан? Тут она вспомнила слова Эммы Грушиной о том, будто она распорядилась отвезти одежду домой к Тверитинову. А он, верно, решил, что это прибыл ее собственный гардероб.
– Э-э-э... Там только вещи на выход, – поспешно объяснила она. – Ни пижамы, ни халата я не захватила. Завтра же заеду домой и все исправлю.
– Не страшно, – бросил он. – Если вы не голодны...
– Нет-нет!
– ... Тогда жду вас в кабинете.
Она зашла в свою комнату положить вещи и заодно взглянуть на этот чемодан. Сабина представляла его большим коричневым сундуком со старомодными замками, в котором лежат несколько дорогущих платьев из парчи и шелка. Этакое приданое Наташи Ростовой. А увидела весьма современную вещь – прямоугольную бежевую сумку из нубука с длинной ручкой и на колесиках. С такими сумками молодые деловые женщины едут в аэропорт, чтобы вылететь на симпозиум в Лондон или на переговоры в Пекин. В крайнем случае их ждет короткий отпуск в Новой Зеландии. На то, чтобы проинспектировать содержимое сумки, не было времени. Впрочем, Сабина полагала, что не испытает радости, заглянув внутрь. Потому что там лежат
Она прошла в кабинет, где не похожий на себя Тверитинов сидел на диване и что-то писал карандашом, держа папку на коленях. Грифель шелестел, летая по бумаге, и Сабина невольно затаила дыхание. Внезапно она осознала, что судьба свела ее с очень талантливым мужчиной, а очень талантливые мужчины заставляют замирать сердца женщин. Так было всегда и так всегда будет, с этим ничего не поделаешь.
Сабина подсела к столу, ожидая, когда он обратит на нее внимание. Интересно, где он раздобыл этот потрясающий свитер? И что сказал парикмахеру, когда тот взял в руки ножницы и расческу? Неужели про Кэри Гранта?
Они работали рука об руку около двух часов, после чего разошлись по своим комнатам, довольные друг другом. В тот момент Сабина даже и представить себе не могла, что через четверть часа она разругается с ним в дым. И что он будет орать на нее, и брызгать слюной, и говорить всякие гадости.
Чемодан – верх элегантности – стоял возле трюмо. Стопроцентно чужая вещь. Невозможно не обращать на это внимания. Она подошла, осторожно опустила его на пол и потянула «молнию». Сверху лежал костюм цвета топленого молока – юбка по колено и жакет, украшенный мелкими жемчужными пуговицами. Это была стильная пара, и Сабина невольно приложила к себе сначала низ, а потом верх. На вид костюм казался подходящим ей по размеру. Она быстро вылезла из собственной одежды и нырнула в юбку. Юбка пахла особым образом – ни с чем не сравнимый запах дорогих магазинов, где меряют вещи, не
