– А у вас есть колбаса? – неожиданно спросила дверь сдавленным голосом.
– Есть, – ответил Тверитинов, не понимая, в чем тут подвох.
– Какая?
– Докторская.
Он боялся сказать лишнее слово, чтобы все не началось сначала.
– А она не тухлая?
– Да нет, очень даже приличная колбаса.
Тверитинов все еще не мог поверить, что жуткий концерт закончится простым походом к холодильнику. Тем не менее он услышал, как щелкнула задвижка, скрипнули петли и на пороге появилось лохматое существо с лицом, похожим на кусок белого пластилина, который долго комкали в руках, решая, что из него вылепить. В пластилин кто– то вставил маленькие глазки и приделал к нему красный нос.
– И я могу ее съесть? – спросило существо. – Вашу колбасу?
– Легко.
Тверитинов никогда еще не видел женщин после того, как они проплакали навзрыд целых полчаса.
– Вы мне ее отдаете?
– Теперь, когда вы успокоились, я готов отдать вам все, – искренне признался он. – Даже кекс с изюмом, который я припрятал на Рождество.
ТРЕТИЙ ДЕНЬ
Завтрак: черный кофе, сухарик.
Обед: морковь, обжаренная на растительном масле, помидор, мандарин или апельсин.
Ужин: два яйца, нежирная колбаса, листовой салат.
Сабина напечатала два письма и один раз поговорила по телефону, когда появился Максим Колодник.
– У тебя все в порядке? – с порога спросил он. Солнце било в окна, и его глаза казались ярко- зелеными. – Вчера мы так странно поговорили по телефону...
– Боссу не понравилось, что ты позвонил мне, пользуясь его личным каналом связи.
– Вот черт, – озадаченно пробормотал он и сел на стул, предназначенный для посетителей. – Кстати, Сергей здесь? Мне нужно с ним переговорить по делу.
– Здесь, – кивнула Сабина. – Пьет четвертую чашку кофе.
Утренний сухарь, зажаренный в тостере, несколько примирил ее с жизнью.
– Ты поздно легла? – сочувственно спросил Максим. – У тебя глаза спят.
Сегодня утром она вообще не знала, как вернуть себе человеческий облик. После вчерашних слез лицо было похоже на кусок теста, и глаза в нем просто утонули. Пришлось тащить из холодильника лед и производить глубокую заморозку.
Тверитинов упорно делал вид, что ничего не случилось. Пуговицы – все до одной – обнаружились в кабинете на журнальном столике, в хрустальной пепельнице.
– Как твоя рука? – спохватилась Сабина, заметив пластырь на руке у Максима.
– Отлично. Уже почти все зажило. По крайней мере, с продуктами я справлюсь. Ты не забыла про завтрашний ужин? – спросил Максим, тревожно глядя на нее. – Завтра пятница. Я уже продумываю меню.
Она не успела ответить, потому что дверь распахнулась, и в приемную влетел мужчина в красной куртке и каскетке. Черные кудрявые волосы и улыбка первыми бросались в глаза. В улыбке было столько чувств, столько весны, хорошего настроения, столько перспектив и надежд, что невольно хотелось ответить на нее с такой же пылкостью.
– О, кого я вижу! – воскликнул человек с улыбкой и раскинул руки, собираясь обнять Максима. – Сколько лет, сколько зим. Как жизнь?
– Отлично, Леха, отлично. – Максим встал, и они принялись хлопать друг друга по плечам.
Затем дошла очередь до Сабины.
– Вы – новенькая! – констатировал Леха и протянул руку через стол. – Алексей Ватченко, разрешите представиться.
– Сабина Брусницына, – ответила та, привстав со своего стула.
Он пожал ее руку с комически-серьезным выражением лица, которое означало, что он тут неформально и не собирается разводить антимонии.
– У Сереги нет какой-нибудь делегации из Сингапура, которую невозможно разогнать? – спросил Ватченко у Максима. – Или тут у вас очередь? Из страждущих лицезреть любимого руководителя?
– Я стоял первым, но тебе, так и быть, уступлю.
– Я ненадолго, – пообещал тот. – Потом загляну к тебе, перебросимся парой слов. Ты будешь на месте?
Максим заверил, что будет и, шепнув Сабине, чтобы не забыла про ужин, ретировался. Ватченко подмигнул ей, стукнул в дверь костяшками пальцев и сразу вошел. Дверь по нелепой случайности осталась приоткрытой. Щелка оказалась совсем небольшой, но звуки все равно просачивались в приемную, тем более что Ватченко, кажется, не умел понижать голос.
Через несколько минут Сабина уже поняла, что они лучшие друзья и постоянно общаются.
– Отличная стрижка, – заметил Ватченко и странно хихикнул. – И под кого же ты стригся?
– Под Кэри Гранта, – проворчал Тверитинов.
– У нее неплохой вкус, – похвалил Леха, и у Сабины вытянулось лицо.
О ней что, сплетничали?! Невероятно. Вот она, пресловутая мужская сдержанность и скупость на слова!
Затем мужчины принялись обсуждать какие– то неотложные вопросы по поводу дороги, которую прокладывают возле их загородных домов, летний отпуск и семейные неурядицы.
– Она опять приезжала, – признался Тверитинов, кашлянув. – Надя.
– Я знаю.
– Откуда?
– Ну, как откуда? Она же дружит с моей Лариской!
– А, ну да, – вяло откликнулся тот.
– Лариска тобой восхищается, – продолжал Ватченко. – Ты даешь бывшей жене деньги по первому требованию. Аттракцион невиданной щедрости.
– Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь...
– Знаю. Как идиот.
Сабина затаила дыхание. Щекотливая ситуация! Если она встанет и закроет дверь, они сразу поймут, что она все слышала. Если случайно чем– то стукнет или звякнет – они закроют дверь сами. Оставалось сидеть тихо-тихо.
– Да, ты женился на ней, когда вы были еще детьми, но с тех пор много воды утекло...
– Ты не понимаешь! Надя из-за меня ничего не добилась в жизни, я просто не могу бросить ее на произвол судьбы.
– Как это не добилась? – саркастически спросил Ватченко. – Она добилась тебя. И это самое лучшее, что могло с ней случиться.
– Не драматизируй. Честно говоря, я теряюсь в ее присутствии. Она постоянно говорит, что все еще любит меня. Я чувствую себя идиотом.
Они помолчали, и Ватченко уже совершенно другим, заговорщическим тоном спросил:
– Знаешь, кто мне звонил?
– Ну?
– Не ну, а Жанна Пальваль. И знаешь, кто ее интересовал?
– Я, – ответил Тверитинов. – Нетрудно догадаться, раз ты приперся с самого утра.
Сабина подобралась на своем крутящемся стуле и едва не уехала к стене. Пришлось схватиться пальцами за край стола. Жанна Пальваль! Знаменитая певица, исполнявшая песни собственного сочинения, – утонченная, талантливая и независимая. Некоторое время назад она вышла замуж за миллионера и уехала во Францию, где начался второй этап ее карьеры. Она выступала на лучших сценах мира, последний ее альбом стал сенсацией. Слушать Жанну Пальваль считалось хорошим тоном. Она так
