с маленькими глазами, которые смотрят хитро и страшно.
Благодаря куртке он практически слился с пейзажем. В руках у него было ружье.
– Подчиненных у меня... – промямлила Инга, понимая, что Отто будет разочарован. – У меня их... Двое. Нет, – она вспомнила про уборщицу, – трое. И тех, кто занимается, человек пятьдесят. А будет еще больше!
– О! – одобрил Отто, решив, что «те, кто занимается», тоже подчиненные. – Вы авторитетный водитель.
– Руководитель, – ласково поправила Татьяна и улыбнулась Инге, которая не мигая смотрела в окно.
Там, в подлеске, подобравшись к забору, страшный тип вскинул двустволку и наставил ее прямо на окно дома. Рука Инги метнулась под столом к руке Верлецкого и сжала ее изо всех сил. Она хотела закричать: «Караул! Ложись!» – но только хрюкнула.
– М-м... Дорогая, – ласково пробормотал он.
Вытер губы салфеткой и, достав сплетенные кисти из-под стола, нежно поцеловал пальчики «невесты». Инга окончательно и бесповоротно лишилась дара речи. Наставленное на окно ружье загипнотизировало ее, словно несчастного зайца свет фар. Единственное, что она смогла сделать, это медленно сползти под стол. Она была уверена, что если незнакомец выстрелит, то жертвой будет она! Она, и больше никто.
– Что с тобой? – прошипел Верлецкий, засунув голову под скатерть. – Что ты там делаешь?
– Ружье, – выдавила из себя Инга. – Лабрадоры.
– Желаешь поохотиться? – удивился он и за шиворот потащил ее обратно. – А стрелять ты умеешь? В тире была?
Инга ни за что не хотела садиться обратно на стул. И чтобы ее голова появилась над столешницей, тоже не хотела. Единственный выход – удалиться из столовой на четвереньках, но что подумают родственники Верлецкого? Собрав все свое мужество, она все-таки высунула нос наружу. Незнакомец исчез. Может быть, он занял другую позицию?
В этот момент относительную тишину дома разорвал чудовищный женский визг – он пронесся по первому этажу, точно лавина, и оборвался где-то на кухне. Вероятно, вопившая сорвала голос. Все Верлецкие немедленно вскочили из-за стола. Инга тоже, потому что теперь уже было не страшно – ее загораживали чужие спины и головы, – Я видела в кустах того жуткого типа с ружьем! – шепнула она Валерию, немедленно обретая голос. – Наверное, он уже ворвался в дом!
Верлецкий бросил на нее острый взгляд и вместе со всеми понесся на кухню. Экономка Ирина Павловна рыдала на табурете, уткнувшись лицом в фартук, а ее муж Николай лежал животом на окне и кричал куда-то в морозный воздух:
– Стой, собак спущу! Стой, сволочь!
Ворвавшиеся родственники, желая узнать причину паники, громко затарахтели, и создалось впечатление, что в кухню влетела огромная стая попугаев.
– У, ворюга! – продолжал негодовать Николай. – Дверь была приоткрыта, а Ирина сидела вот тут, в углу, ее от входа не было видно. Так он вломился, сволочь, и прямо к горке с серебряной посудой – шасть. Тогда она и закричала.
– А он что? – спросила тетка Марфа, – прижав полные ручки к груди.
– А он – мухой с крыльца и тикать!
– Валерик, выпусти собак.
– Нельзя, – покачал головой тот. – Возможно, у него ружье.
– Нет у него никакого ружья! – возмутился Николай, и тут в лесу прогремели два выстрела.
Татьяна перекрестилась, а Ирина Павловна перестала выть и выпростала лицо из фартука. Лицо оказалось приятным, но очень испуганным.
– Застрелился, – предположил Николай.
– То был вор? – спросил Отто тревожно.
– Вор, – хором подтвердили кузины, похожие на овец. – Наверняка охотился за нашим серебряным чайником.
На лице немца отразилось праведное негодование. Он потребовал вызвать полицейских и предложил Татьяне немедленно уехать в Германию. Верлецкий уже накинул было куртку, чтобы выйти на улицу с собаками на поводке, но Инга ему не позволила, Она повисла на нем с непреклонным выражением на физиономии и ни за что не хотела отцепляться.
– Ну, ладно-ладно, – сдался Валерий. – Давайте вернемся в комнату, а я пока позвоню. Надо же что-то предпринять.
«Наверное, он опять позвонит своему Роберту, который ходит с портфельчиком, – подумала Инга. – Надо думать, в этом портфельчике у него пистолет. Роберт пойдет в лес и прикончит страшного типа. Если, конечно, он еще там». Сделав вид, что уходит вместе со всеми, она на цыпочках вернулась к задней двери, ведущей из кухни во двор, и высунула нос наружу.
И тут увидела, что возле крыльца что-то белеет.
Низко пригнувшись, она метнулась к этому «что-то» и схватила его в руки. Это оказалась визитная карточка ее бывшего шефа Глеба Сергеевича Артонкина. На обратной стороне его рукой было начертано: «Надо поговорить».
Точно такая же карточка валялась на земле возле самого забора. Может быть, на ней тоже есть сообщение? Решив, что если не высовываться, то рыжий не увидит ее за кустами смородины, Инга присела и прямо так, на корточках, двинулась в сторону своей находки. Конечно, если бы не Гладышевский,' время от времени выходящий из гроба и гуляющий в районе медицинского центра, она бы подумала, что Артонкин вовсе не умер. Но этот труп из гроба сбил ее с толку.
Завладев второй визиткой, Инга прочитала на ней: «Перешагни через забор и иди в сторону трех сосен», В лее? Это ведь страшно! Инга метнулась к крыльцу, забежала в дом, к вешалке, нашла свою сумочку и достала из нее мобильный. Набрала номер Хризопразской и шепотом сказала, когда ей ответили:
– Элина, что мне делать? Тень опять появилась! И зовет меня!
– Куда? – спросила Элина, которая в настоящий момент пекла блины и так распарилась над сковородой, что плохо соображала.
– В лес! Как мне быть?
– Не знаю. Если вам хочется в лес, идите! Только надо обязательно держать перед собой оберег.
И еще шуметь. Тени любят покой, но не любят шума и смеха.
– Шуметь и смеяться, – пробормотала Инга. – Угу. Я поняла.
Сунув телефон обратно в сумочку, она достала оберег и повесила на шею. Потом вбежала в кухню и, воспользовавшись отсутствием экономки, схватила алюминиевую кружку и ложку. Ей, черт побери, нужно знать, зачем Артонкин зовет ее с того света! Что такое не доделал он, что мешает ему упокоиться с миром? Если она пойдет под три сосны с оберегом на шее и будет шуметь и смеяться, с ней ничего не случится. Никакие черти не утянут ее в ад! Главное, чтобы тот страшный тип не выстрелил в нее из ружья.
Когда Верлецкий возвратился в комнату, то увидел, что все его родственники стоят у окна – задние ряды на цыпочках – и молча смотрят в сад.
– Валерик! – воскликнула Татьяна заметив сына. – Валерик, с Ингой что-то случилось!
– Она поломалась, – добавил Отто, искренне полагая» что дал хорошее объяснение.
– В каком смысле? – испугался тот и, растолкав кузин и кузенов, приник к стеклу.
По саду в направлении леса двигалась Инга. Время от времени она поднимала над головой алюминиевую кружку, била в нее столовой ложкой и вскрикивала: «Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!»
Двигалась она хоть и Медленно, но довольно резво, и лицо у нее при этом было жутко сосредоточенное. Верлецкий дико озадачился. В сущности, он знал всю ее историю от начала и до конца, включая говорящую собаку. Ничто в этой истории не предвещало подобного развития событий. Возможно, случилось еще что-то, о чем он не знает?
– Не волнуйтесь, – широко улыбнулся он. – Вероятно, она готовит какие-то спортивные соревнования, просто репетирует. Она же руководит спортивным центром!
– Но почему она так страшно хохочет? – поразился один из дядюшек, сделав большие глаза.
