– Не очень далеко, в Кокорине, по Рижской дороге. А что?
– Как – что? Интересуюсь. Ведь именно туда девушки не приехали. Может быть, их исчезновение связано как раз с местоположением дачи? Что, если в тех краях действует маньяк?
– Который отлавливает девиц, приглашенных Леджерами в загородный дом? Не смешно.
Корнеев прошелся по комнате, зорко осматривая обстановку. Сходил в ванную комнату, пощупал полотенца, осмотрел все баночки с косметикой.
– Взгляни, – обратил он внимание Лаймы на пустую рамку для фотографии, стоявшую на тумбочке возле кровати. – Рамка есть, а фотки нет. Кто-то ее вытащил. Наверное, в деле замешан еще какой-нибудь мужчина.
– Может быть, первая любовь? Мальчик, который приехал в Москву на поиски своей возлюбленной...
– Пожалуйста, не выдумывай, – поморщился Корнеев. – Когда бедная студентка ловит на крючок такого мужчину, как Леджер, старая любовь ржавеет быстро и капитально. Даже если какой-то мальчишка явился в этот дом с миллионом алых роз, его точно выгнали.
– И он ее убил.
– В землю закопал, – пробормотал Корнеев. – И на камне написал...
– А что ты нашел в мусоре? – поинтересовалась Лайма, которая внимательно наблюдала за тем, как Корнеев пинцетом вытаскивает из объедков какие-то бумажки.
– Кое-что нашел. Но пока не могу это правильно оценить. Надо подумать.
– И что теперь?
– А теперь поедем к Дарье. Там, правда, ключей нет, но хозяйка обещала сама открыть.
– Кому обещала?
– Алексу Леджеру, разумеется. Не мне же. Заодно познакомимся. Алекса я еще и сам не видел.
Увидев Лайму, Алекс Леджер остолбенел от изумления. Выглядела она на удивление хорошо, если учесть вчерашнее столкновение с трупом, бесчисленные рюмочки спиртного и короткий полет в ресторане со стула.
– Очень приятно, – сказал он и пожал руку Корнееву. А руку Лаймы поднес к губам и поцеловал. Ей в лицо бросился румянец. Не то чтобы ей никто никогда не целовал руку, просто Леджер сделал это с особенным чувством и изяществом.
Кстати, на офтальмолога он был похож меньше всего. Скорее, на поэта или художника – личность творческую, которая воплощает в жизнь все свои прихоти и не лимитирована никакими условностями. Длинные волосы, застегнутая на пару пуговиц свободная рубаха, цепочка на шее, браслет на руке, модельные кроссовки с лаковыми носами – и синие глаза. Не светлые, как у брата, а яркие, васильковые. Корнеев сразу решил, что это контактные линзы – нечеловечески синий цвет.
Лайма полагала, что Алекс откроет для них квартиру и уйдет, но он остался и напряженно наблюдал за тем, как Корнеев прогуливается из кухни в ванную и обратно. Лайму представили секретаршей Абражникова Леночкой, и он это легко проглотил. Хотя процесс осмотра квартиры не предполагал присутствия секретарши – зачем она тут нужна? Фиксировать, как Делла Стрит, умные мысли шефа?
В квартире Дарьи они обнаружили множество журналов по кройке и шитью, иголки, нитки, ножницы и дикое количество лоскутов, разбросанных в самых неожиданных местах.
– А про подругу я не понял, – обратился к Алексу Корнеев. – Вроде бы Дарья снимала квартиру пополам с подругой?
– Но та очень быстро нашла себе парня и переехала к нему, – пояснил тот.
– Ясно.
По мнению Лаймы, Корнеев провел в квартире Дарьи не так уж много времени. Даже в мусоре не копался. Только глазами показал Лайме на пустую рамку из-под фотографии. Она пожала плечами. Ну, рамка. Ну, пустая. Что это может означать? Если бы внутри был снимок – другое дело. А так... Две пустые рамки в двух пустых квартирах – не слишком богатая пища для размышлений. Хорош он будет со своей логикой.
Однако на Корнеева эта рамка произвела сильное впечатление. Он долго вертел ее в руке, но все-таки поставил на место. А из квартиры взял с собой только одну-единственную вещь – газету «Читалка». Несколько номеров стопкой лежали на холодильнике, и Лайма даже брала их в руки, но ничего особенного не заметила и положила назад.
– Раз уж вы взялись за это дело, – заметил Алекс, ходивший за Корнеевым как привязанный, – то держите меня в курсе.
Нервничая, он постоянно тер лоб, будто хотел вспомнить что-то важное и не мог. Потом оставил лоб в покое и принялся потирать руки и ломать пальцы так, что хрустели суставы. Он выглядел гораздо более обеспокоенным, чем Леонид.
– Брат не слишком словоохотлив, а мне бы хотелось знать, как движется дело. Исчезновение Дарьи поставило меня в тупик. Не представляю, куда она могла деться. Может быть, наши отношения ее обременяли? И она таким образом дала мне понять, что не хочет их продолжать?
Лайма хмыкнула. Вряд ли сам Алекс в это верил. Он был из тех людей, которые хорошо знают себе цену. Мужчина, тщательно следящий за своей внешностью, априори рассчитывает на повышенное внимание.
– Весьма загадочно, – подтвердил Корнеев. – А вы в милицию не обращались?
– Да с какой же это стати? Взрослая девица, сама себе хозяйка. И я ведь не родственник.
Корнеев молча закончил осмотр квартиры и вышел на лестничную площадку. Здесь одновременно пахло кошками и жареной рыбой.
– Ну? – спросил Алекс, не обращая внимания на убойные запахи. – Что-нибудь проясняется?
– Кое-что, – уклончиво ответил Корнеев. – Пока рано делать выводы. Я буду держать с вами связь и немедленно доложу о результатах.
На прощание Алекс снова поцеловал Лайме ручку и сел в спортивный автомобиль, очень подходивший ему. Возле арки он едва не столкнулся с другим таким же крутым перцем, перегородившим выезд. Водитель прятался за темными стеклами белоснежной красавицы-машины и не собирался уступать дорогу. Только когда Алекс загудел, он неохотно отъехал.
– Смотри, какие смешные буквы в номере у этого наглого типа, – засмеялась Лайма. – ХРЮ. Хотел бы ты иметь машину «Хрю»? Он наверняка называет ее «моя хрюшечка».
Алекс Леджер тем временем махнул им рукой и укатил, сверкнув эксклюзивными колпаками на колесах. Ключи от квартиры Дарьи он отдал квартирной хозяйке, которая поджидала их на скамеечке.
– Я внес плату за два месяца, – пояснил он, понизив голос. – Вот она и подобрела.
– Ну и тип, – пробормотал Корнеев, проводив его взглядом. – Санкционировал каждое мое движение. Ни на шаг не отпускал. Все желает держать под контролем. Знакомы мне такие личности.
– Сильный характер, – согласилась Лайма.
– Вижу, женщины просто обожают сильных! – противным голосом заметил Корнеев, немедленно вспомнив вчерашнее появление Шаталова в ресторанчике.
– Наверное. Только это не всегда хорошо. Добиваешься любви сильного мужчины, а потом что-нибудь случается, и вся его сила оборачивается против тебя.
– Никак проблемы в личной жизни? – Корнеев даже остановился в изумлении. Его брови уползли вверх, согнав под челку морщины.
– Какая личная жизнь? – с горечью возразила Лайма. – С тех пор как я вошла в состав группы «У», у меня нет личной жизни. И теперь она испускает последние вздохи.
– Ну, не стоит утрировать.
Корнеев повеселел и принялся насвистывать.
– Зачем ты газету из квартиры взял? – вернулась к насущным делам Лайма. – Она навела тебя на мысль?
– Конечно, навела. А тебя нет?
– Я не подряжалась быть следователем, – гордо ответила та, стыдясь полного отсутствия догадок и озарений. – Давай-ка присядем на лавочку, и ты мне все разжуешь.
– Лавочки мокрые после дождя. Пойдем в кафе под тент, выпьем кофе. Тебе лучше заказать ирландский, с капелькой виски, чтобы вернуть лицу нормальный цвет. После вчерашнего. Ох, не умеешь ты
