В конце концов, пятясь, добрели до дивана и упали на него, подмяв под себя пару диванных подушек и пульт дистанционного управления. Телевизор немедленно включился и заговорил голосом ведущего утренней, четырехчасовой, программы «Сегодня»:
– Стремительный рост числа участников рынка...
От неожиданности Лайма подпрыгнула, а потом расхохоталась:
– Я думала, здесь кто-то есть!
Анисимов вытащил из-под нее пульт, поколдовал над ним и бросил на ковер. Потом низким голосом сказал, поцеловав ее за ухом:
– Здесь никого нет. Кроме тебя... И меня... Это всего лишь телевизор.
– Ну да, – пробормотала Лайма и тут же вспомнила про «говорящую кровать», которой морочила голову Чуприянову. Он тогда с трудом поверил в электронный храп.
Лайма открыла глаза и уставилась в противоположную стену.
– О господи! – шепотом сказала она.
Перед ее мысленным взором начали мелькать кадры – один за другим. Она у Гракова дома листает каталог магазина электротоваров. Тот же самый каталог в руках у Чуприянова. «Эти штуки, конечно, дорого стоят. Иногда целое состояние...»
Анисимов переключился с уха на ее шею, осыпая привлекательную часть тела короткими поцелуями. Лайма перестала на него реагировать и продолжала лихорадочно размышлять.
– Просто невероятно! – воскликнула она наконец.
Все это чудовищное дело, которое, словно змея, закрутилось вокруг Богодуховки, начало стремительно раскручиваться в ее голове. В один короткий миг она поняла, кто убил Леночку Дюнину. И как убийца скрыл главную улику. И даже где эта улика сейчас находится.
– Не могу поверить! – вслух сказала она.
Анисимову тем временем надоело бороться с воротником ее водолазки, он схватил кофточку за край и стянул ее через голову. Лайма не обратила на это никакого внимания – правда потрясла ее слишком сильно.
Каждый факт точно занимал свое место в общей картине преступления: собака, которую Бабушкин привел с собой на вечеринку, сгоревшая индейка, драка Анисимова с Чуприяновым...
– Господи, с ума можно сойти! Я даже представить не могла, – пробормотала она. – Кто бы мог подумать?
В ответ на эту фразу Анисимов, оторвавшись от нее, напряженным голосом спросил:
– Послушай, у тебя что – это в первый раз?
Лайма наконец вспомнила, чем они собирались заниматься, и положила руки ему на плечи.
– Антон, – проникновенно сказала она. – Я раскрыла убийство.
– Что? – лицо у Анисимова стало растерянным.
– Два убийства, – поправила себя Лайма. Потом подумала и добавила, глядя на его люстру: – Три убийства!
– Ты бредишь? – осторожно поинтересовался он.
Лайма высвободилась из его ослабевших объятий и сказала:
– Не обижайся, пожалуйста, но сейчас мы должны это прекратить. – Похлопала его по руке и добавила: – У нас все еще будет!
– Звучит как коммунистический лозунг, – мрачно заметил Анисимов. – Какие три убийства, ты что?
– Леночку Дюнину убили, – пояснила Лайма. – Но до этого убийца совершил еще два преступления. Я так полагаю.
– Разве следователи-экологи занимаются убийствами? – с подозрением спросил он.
– Что ж делать, раз я такая умная? Не могу же я оторвать себе голову, – сердито ответила Лайма. – Какая разница, какую должность я занимаю? Я догадалась, кто утопил Леночку.
– И кто же?
– Прежде чем бросаться обвинениями, нужно убедиться в том, что все остальные дороги никуда не ведут. Одевайся, мы пойдем ко мне. В первую очередь следует с пристрастием допросить Бабушкина. Он сидит в моем подвале.
Лайма подхватила водолазку и натянула ее через голову.
– Оригинально, – сказал Анисимов. – У меня было множество сценариев этой ночи. Но я и подумать не мог, что она может закончиться допросом Бабушкина.
Лайма не оценила его иронии. Глаза ее горели лихорадочным огнем. Взяв Анисимова за руку, она вытащила его на улицу и поволокла по грядкам.
– Твой дурацкий забор все только портит, – заметила она по дороге.
– Я его сломаю.
Лайма хотела сказать, что не стоит, потому что вскоре ей придется уехать, но не стала портить ему настроение. Они вдвоем взобрались на крыльцо и застучали в дверь. Дверь немедленно открылась, и на пороге появился Корнеев с бутербродом в руке.
– Проголодались? – весело спросил он. – Присоединяйтесь, мы тут как раз тосты поджарили...
Они устроились за столом втроем – Корнеев, Медведь и бард, обросший щетиной по самые уши.
– Лайма! – вскочил Иван, увидев ее напряженное лицо. – Это была ошибка. Олег никакого отношения не имеет...
– Я уже догадалась, – ответила она. И, обратившись к Бабушкину, спросила: – Итак, что это ты делал в бывшем санатории, друг мой?
– Собирал растительный материал, – вызывающе ответил тот. – Прям жизни никакой нет – объясняй им всем по тридцать два раза.
– Он у нас умелец, – с уважением заметил Корнеев. – Опробовал уже все растения данного региона на наличие в них одурманивающих веществ. Сегодня взялся за зеленую плесень.
Лайма вспомнила самокрутки и воскликнула:
– Как я сразу не догадалась! Ты наркоман!
– Я?! – Бабушкин так искренне изумился, что едва не подавился куском тоста. – Ты что это придумала? Хочешь мне репутацию подмочить?
– Полагаю, что именно ради сохранения незапятнанной репутации ты и ходил на развалины ночью. Боялся, что кто-нибудь догадается про плесень...
– Да не, просто днем местные увидят – начнут дрянь всякую сочинять. Что у меня с чертями договор подписан или что-нибудь в этом роде. Я откуда про плесень узнал? Забрел туда однажды, на язык ее попробовал, потом она мне все покоя не давала. А колдун этот идиотский прицепился ко мне – почему это я в такое дрянное место хожу?
– Ясное дело, ему конкурент не нужен, – хмыкнула Лайма. – У него на эти развалины большие планы были.
Корнеев посмотрел на Анисимова, который с неживой улыбкой стоял за спиной Лаймы, и спросил:
– Антон, хотите бутербродик с колбаской?
– Нет, – покачал головой тот.
– А с сыром?
– Никакой не хочу. Лучше бы вы мне рассказали все с самого начала.
– Нам некогда, – покачала головой Лайма. – Вдруг убийце еще кто-нибудь покажется опасным? Иван, ты пойдешь с нами. Ты, Олег, можешь катиться на все четыре стороны. Впрочем, нет. Оставайся тут, ты слишком много слышал.
– Только наручники не надевайте.
– Слово дай, – потребовал Медведь, глядя на него в упор.
– Честное благородное, тут останусь. Спать лягу, уморили вы меня.
– Евгений, ты за ним следи, – строго наказала Лайма. – И не давай ему крутить сигаретки из герани, а то отравится, греха не оберешься.
– Из герани? – задумчиво пробормотал Бабушкин. – Интересная мысль.
– И вот еще что... – Лайма взяла Евгения за пуговицу. – Поищи что-нибудь на этого немца. Не дает он мне покоя. Фотографии его посмотри еще раз, что ли. Он у нас – белое пятно на карте. Обещаешь?
