Грай поерзал, потоптался на тонких веточках, но с места не сдвинулся.
– Ит, я это… не могу. У меня пальцы, кажется, свело.
– Час от часу не легче! Кажется, или свело?
– Свело, – травник погрустнел.
Следующие полчаса, мы занимались снятием парня с импровизированного насеста. Самый простой вариант: «потрясти деревце, авось сам свалится», сразу был отметен. Падать было не высоко, но болезненно. Свернет, не ровен час шею или руку, а костоправ из меня никакой. Росту, дотянуться и стянуть травника, у меня тоже не хватало. С разбегу подпрыгнув, удалось зацепить только краешек Граева сапога, причем парень заорал так, будто полноги я ему уже оторвала.
Передняя правая болела нещадно. Пить хотелось все сильнее, а слегка отступившее похмелье, явно подкрадывалось обратно. Я запыхалась, обозлилась, а уж Свия вспомнила столько раз и такими словами, что не удивлюсь, если с наступлением зимы, он в первую очередь полетит разыскивать наглую кентавру, дабы настучать оной по холке. Досталось, на словах, и давешнему дикому свину. Травник всё не снимался. Заклинившие с испуга пальцы, обхватили ствол с такой силой, что оторвать их можно было теперь только вместе с корой, или со всей берёзой.
С березой? О! Можно же ее срубить! Если согнуть, насколько получиться, ствол и попробовать ножом? Он тяжелый. Перерубит!
Деревце, конечно жалко. Но спутник мне сейчас нужнее!
С тревогой наблюдавший сверху за моими топтаниями по поляне Грай, попытался было заикнуться на предмет: «А что ты ищешь?» И ему немедля досталось ругательств вровень со Свием и кабаном.
Потерянная во вчерашнем хмельном угаре сумка нашлась не скоро. Я уже заподозрила, что обронила ее где-то на Кружанских улицах, когда углядела в ближайших кустах знакомую длинную ручку. Несчастная торба годилась теперь только на выброс. Заскорузлая, пожеванная, на мятом кожаном боку, красовался грязный отпечаток моего копыта. Ножа внутри, конечно же, не оказалось.
– Там только карта. Ножик мы еще вчера у Любимы во дворе потеряли – раздался голос с вышины.
– Ты сразу сказать не мог? – вызверилась я
– Откуда же я знал, что ты ищешь? – справедливо возразил травник – И вообще, я пытался. А ты так ругаться начала, что, э-эх… – Грай обреченно махнул рукой.
– Да что ты… Та-а-ак, подожди! Ты вот это, сейчас что сделал? – я подошла ближе и уставилась на травника снизу-вверх.
– А что? – испуганно завертел головой парень.
– Вот это, рукой, – я изобразила – э-эх!
– Что рукой – Грай недоуменно уставился на собственную ладонь.
– Ничего! – рявкнула я – Слазь давай!!!
Сообразив, что руки отцепились, парень на радостях, взмахнул обеими и рухнул вниз в мои объятия. Хорошо, подхватить успела! По запястью, что-то пребольно стукнуло.
– Ребра, у тебя что ли железные – пробурчала я, опуская травника на землю. На коже наливался краснотой будущий синяк.
– Да нет, вроде… Я об тебя сам ударился, – Грай стукнул себя по боку, ойкнул и извлек из кармана длинный ключ, от Любиминых ворот.
Я застонала, представив знахарку, перелезающую через забор к себе домой. Продолжение дня обещало быть не менее насыщенным, чем его начало.
Собрав не хитрый скарб, двинулись обратно к Кружу. На наше счастье, до селения оказалось совсем близко и, не считая испуганного нашими помятыми лицами пастуха, дорога прошла без приключений.
Поиск домика знахарки проходил по кривому маршруту: «от колодца до колодца». Тошнота почти прошла. Ноги я передвигала довольно резво, только вот пить хотелось каждые полминуты. Наконец, травник сообразил набрать воды в кружку и продвижение пошло гораздо шустрее. Где, кстати Грай эту кружечку раздобыл, так и осталось хмельным секретом, но вещь в хозяйстве полезная!
Вопреки мрачным ожиданиям, Любима встретила нас вполне приветливо. У девушки, оказывается, был запасной ключ. А наше долгое отсутствие, вполне окупили рассказанные, за утро, селянами байки: «как давеча парень с кентаврой в корчме гуляли». Часть особо трогательных знахарка нам с удовольствием поведала.
Честно говоря, так стыдно мне не было никогда в жизни.
– А дед Котей, забор уже починил. И на вас уже почти не сердится, – заливалась смехом девушка – бурчал только, что, мол, вот так молодежь со хмела, в чужих садах шарится… А потом девкам пузо, не иначе как ветром, надувает.
Мы с Граем дружно покраснели.
Свий! Не хватало что бы, меня весь Круж теперь за извращенку считал. Парню, кажется, пришла в голову та же мысль… Хоть на улице теперь не появляйся!!!
Появляться все-таки пришлось. Любима быстренько напоила нас травяным взваром, прогоняющим похмелье, и повела знакомиться в общину.
Да уж! С таким-то забором, кентаврийскую часть Кружа можно взять только долгой осадой. А ворота не испугались бы и таранной атаки: массивные цельные бревна, переплетенные железной полосой создавали ощущение незыблемости и мощи.
Знахарка потопталась у входа в общину, пробурчала: «Опять какие-то свиевы сыны колотушку сперли» и, в задумчивости почесала макушку.
– Короче, так: я сейчас зову стража, но с вами не пойду. Не в ладах мы. Объяснить думаю, сможете, зачем пришли? Поговорите, и ко мне. До того времени, травы как раз соберу, которые Грай спрашивал.
Я открыла было рот, спросить, что девушка с кентаврами не поделила, но Любима уже бесцеремонно вопила: «Ветан! Скачи сюда, давай! К тебе гости пожаловали!»
– О! Любимка, ты что-ли? – раздался в ответ сочный бас – А ну, стой там, никуда не отходи! Сейчас отворю!
Знахарка, заговорщицки нам подмигнула, перебежала через улицу, и быстро затерялась между домами.
Заскрежетал засов, с натужным скрипом ворота приоткрылись. Я протиснулась в образовавшуюся щель и, взглянув на привратника, обомлела. Рядом, застыл Грай, изображая аналогичную статую с открытым ртом. И было с чего. Перед нами стоял, нет, высился, самый что ни на есть настоящий китоврас!
Странно и немыслимо было видеть перед собой ожившую легенду. Кружанский привратник, был точной копией картинок, из папиных книг, о корнях кентаврийских. Именно от китоврасов, диких степных предков, и пошла когда-то наша ветвь. Давно уже они не гоняют по степям стада круторогих коров, давно сменили кентавры кибитки, на удобные и теплые дома. Разделился, обмельчал и осел род, а до сих пор проявляется дикая кровь. Кого-то как папочку, по дорогам носит. Кого-то, как братца Весёниного, за волосатость излишнюю, «зверолюдом» дразнят. Обижается мальчишка. Бывает, изредка, что с признаками древними дети рождаются, редко, но бывает. Но что бы так!
Серая шерсть покрывала не только круп, но и торс, и руки привратника. Даже по лицу стелилась короткая шерстка, оставляя открытыми лишь губы и глаза. Да и роста в Ветане было вдвое против обыкновенного кентавра, и я, уже привыкшая в Круже возвышаться над окружающими, сразу почувствовала себя маленькой и слабой.
Вдоволь налюбовавшись на наше изумление, китоврас легонько щелкнул меня по подбородку и добродушно ухмыльнулся:
– Рты-то позакрывайте, а то мухи залетят! А эта, чернявая где?
Мы дружно схлопнули челюсти.
– Эээ… По делам ушла. – прошептала я.
– Вот отрава! – расстроился Ветан – ну ничего, еще сочтемся! Надо же было такой настой подсунуть. От зубной боли средство просил. Выпил, так три дня потом голова трещала!
