Я нервно хихикнула:
– Она тем настоем и сама угостилась.
– И как, помогло? – жадно подался ко мне китоврас
– Неа, к цирюльнику пришлось идти.
– Мне помогло… – Ветан задумчиво потрогал щеку, и спохватился – Так! А вы, собственно, кто такие, и что в общине забыли?
– А вы тут один такой? – я продолжала восхищенно пялиться на привратника, – а с таким ростом неудобно, небось да? А силы…
– Поговорить надо. Желательно со старостой. – Грай, перебил меня, надул щеки, для солидности и, кажется, едва удержался, что бы не встать на цыпочки.
Если мне парень приходился по росту, едва-ли по грудь, то по сравнению с китоврасом он смотрелся совсем малышом.
– Ишь, шустрые какие! Поговорить им… Болезнь в общине, слышали? Вообще чужих пускать не велено! И вообще…
– Нам нужно, очень! – взмолился Грай – Я, кажется, знаю того человека, который вам болезнь принес! Я травничеству учился у него!
В голосе парня прорезались истерические нотки. Кажется, он не на шутку испугался, что сейчас нас просто выставят за ворота.
– Даже так? – выказал легкое удивление Ветан, – ну пойдемте, сведу вас к старосте.
– Вот свезло, – шепнул мне парень, направляясь за привратником. – Авось и прояснится что…
Как накаркал, потому как, на этом везение и закончилось!
Староста, молча, выслушал укороченную версию Граевых злоключений, дал описание захожего знахаря, который на Зиновия не походил даже примерно, и вежливо пожелал скорее найти учителя. У меня словно камень с души свалился. А радости травника, так вообще, не было предела:
– Итка! Не он! Ты слышишь, точно не он! – парень сиял как новенький злот, беспрерывно дергая меня за рукав. Кажется, у него даже слезы на глаза навернулись. – Значит, в столицу ушел! А там найду, точно найду!
Травник сейчас больше всего походил на счастливого мальчишку, к которому отец из найма, того гляди вернется. Он был готов запрыгать, радостно притоптывал на месте, беспрестанно улыбался… Улыбка у него какая обаятельная, а я и не замечала.
Засмотревшись на Грая, я все-таки пропустила тревожные нотки в голосе старшего кентавра.
– А ты, девица, из какой общины будешь? С родными на ярмарку приехала?
– Топотская я. Нет, не с родными…
Я запнулась, осознав свою ошибку, но староста уже все понял…
*****
Спотыкун меня побери!!! Надо же было так глупо попасться!
Я взбрыкнула от злости, чудом не зацепив стол. Еще чего не хватало. Передняя правая и так ноет, еще и задние отбить осталось.
Вот дурища! Ну, могла бы догадаться, что одинокая девушка вызовет у сородичей справедливое недоумение. Могла! И легенду могла придумать подходящую! Так нет же!
Старосте хватило пары наводящих вопросов и, уже через минуту китоврас Ветан, захлопнул за мной тяжелую дубовую дверь гостевого домика, раздалось звяканье замка.
Со двора послышались возмущенные выкрики Грая. А что толку! Парня наскоро выставили за ворота, а меня ждал еще один неприятный разговор.
Возраст, и статус незамужней девицы не позволял мне мотаться по своему усмотрению по городам и весям. Грамотки из общины, о необходимости поездки в город, тоже не наблюдалось. Сопровождения в виде кого-то из взрослых мужчин рода, тем более! Робкие попытки доказать кружанским кентаврам, что я тут по делу обитаюсь, не успев оформиться, завяли на корню.
В Топотье наверняка уже послали голубка и, через пару дней, сюда явится матушка. Что будет дальше, страшно даже представить! Давешняя гроза, по сравнению с рассерженной родительницей, легкой шуткой природы покажется! И даже не это главное! Домой меня, конечно, увезут. Из-под замка там, чую, не скоро выпустят. А если морок проснется, а? Да я такого тогда с родными натворить могу! Свий! Уходить надо! Но как? Как?
Я, наверное, в десятый раз толкнула тяжелую дверь. Надежная, зараза! Да и смысла? Даже если отсюда выберусь, есть еще засов на воротах. Сомневаюсь, что китоврас благосклонно разрешит мне его открыть… Что делать то?! Что!
За окном раздался шорох, и боязливые перешептывания…
Глава 17
Я прижалась носом к стеклу силясь разглядеть шепчущихся. Судя по голосам – дети, мальчик и девочка. Ребятня притаилась под окном, и как я не силилась, скашивая глаза, разглядеть удалось только две белобрысых макушки.
-А дядька Ветан говорит, – в девчоночьем голосе изрядная доля сомнения, – что нельзя разговаривать с чужими. И вообще…
-Мы же не разговаривать, – перебивает мальчишечий,– посмотреть-то хочется. Вдруг она жуткая, как страхозверина болотная. Не зря же ее под замок спрятали.
-И вовсе не жуткая. Я ее со спины видела.
-Так то со спины!
Я поморщилась от боли в ноге. Дети… Надо с ними подружиться попробовать. Вдруг и помогут чем? На ум сразу пришла легенда о Светане – рыцаре, как его магик-людоед в погребе запер. И если бы не дочка хозяйская, что над статным парнем сжалилась, быть бы Светану обедом! А так и выбраться смог и подвигов во славу ветробожию совершил множество.
Затихли вроде? Неужто ушли? До хруста позвонков изогнула шею, вглядываясь. Мальчишечья вихрастая физиономия возникла за стеклом так неожиданно, что я с испуганным взвизгом шарахнулась вглубь комнаты. За окном отозвались дружным ором на два голоса. Вслед раздалось заполошное квохтанье. Малышня унеслась, распугивая кур. Вот и подружились! Я задумчиво вгляделась в отпечатки маленьких копыт в дворовой пыли и попыталась представить себя со стороны… Еще бы не испугаться! Расплющенная по стеклу лохматая харя с вывернутым носом и дико выпученными глазами. Страхозверина, одним словом!
С трудом поддела массивную раму, распахнула окно, впуская свежий ветерок. На улице все стихло. Разбежавшиеся куры потянулись к перевернутой поилке. Цветастый петух деловито закурлыкал, подзывая свой гарем на какие-то найденные вкусности. В теньке под навесом разлеглась толстая рыжая кошка. Кругленькая такая «мышеловка». Налопалась, небось, и спит себе…
Кстати, а кормить в этом доме будут?
Словно в отместку с улицы пахнуло сквозняком, ноздри защекотал острый запах жареного мяса. Желудок забурчал и свернулся в стонущий комок.
Это что? Новый вид степных пыток? Голодная пленница захлебывается слюной?
Увы, ничего, хотя бы условно съедобного, в моей темнице не наблюдалось. Да и какая это темница, скорее гостевой домик. Две небольшие комнаты. Лежанка и запертый сундук в одной, обеденный стол, книжные полки и невысокий стеллаж с мелочевкой в другой. На большом столе виднелась накрытая полотенцем горка, на поверку оказавшаяся кувшином с водой и кружкой. Водичка пришлась весьма кстати. Остатки похмелья еще бродили в организме, царапаясь в горле колючей сушью.
Прихлебывая живительную влагу, заглянула на полки. На глаза попался резной гребешок. Задумчиво повертела вещицу, запустила в спутанные патлы. Белобрысый колтун расчесыванию не поддавался. Нажала посильнее. Жалобно тренькнуло, и на пол посыпались сломанные зубчики. Смутившись, кое-как выпутала гребень из волос и запрятала поглубже на полку. Покосилась на второй, покрепче и с широкими зубьями,
