Ах вот оно что… Действительно, как же я это сам не дотумкал?.. Как хорошо, что Шура рядом… Но что же со мной-то происходит? Почему я в полном оцепенении сижу между Шурой и умирающим Водилой и не могу пошевелить ни лапой, ни хвостом?!
И тут на моих глазах Водила перестаёт дышать.
– Ну что, дождался, бездарность?! – в отчаянии кричит мне Шура и плачет, плачет… – Он же тебя кормил!.. Он же тебе радовался – море показывал, в ночной бар водил!.. Он же тебя называл Кысей… А ты!.. Дерьмо ты, Мартын, а не КЫСЯ!!!
– Кыся… А Кыся!.. Ну-ка открой глазки. Ишь заспался. Кушать пора.
Я открываю глаза. Передо мной – чистое, розовое, свежевыбритое улыбающееся лицо моего Водилы, пахнущего хорошим дешёвым одеколоном. У Шуры Плоткина – точно такой же.
Значит, мне это всё приснилось?! Значит, Водила – жив!.. Вот счастье-то!..
И тут я вдруг неожиданно для самого себя делаю то, чего никогда не делал с детства, с ушедших в далёкое прошлое неразумных Котенкиных времён: я вспрыгиваю на широкое плечо Водилы и, ужасно неумело пытаясь мурлыкать, закрываю глаза от нежной радости и начинаю тереться мордой о наодеколоненную физиономию Водилы! Хотя, если честно признаться, запаха одеколона не выношу.
– Ну надо же, какая ласковая тварь! – удивляется Водила. – А поглядеть и не скажешь… На-ка вот покушай, Кыся. Слезай, слезай с меня. Оголодал небось? И с тётей познакомься, Дианой зовут. А это мой Кыся!..
Гляжу я на эту Диану и глазам своим не верю! Никакая это не Диана, а самая обыкновенная Манька поблядушка – судомойка из шашлычной Сурена Гургеновича! Я её даже однажды со своим Шурой Плоткиным познакомил, и Шура её трое суток драл как Сидорову козу! У неё в шашлычной отгулы были, так она с нашей тахты семьдесят два часа не слезала…
Потом она куда-то исчезла, и в шашлычной стали поговаривать, что Манька стала теперь «сильно крутая» – в «загранку» на корабле ходит, дело имеет только с иностранцами и только за твёрдую валюту. Даже финские марки уже не берёт!
– Ты давай кушай. Кушай! Я тебе тут в мисочке всего нанёс, – говорит мне Водила и поворачивается к этой Маньке-Диане: – Здоровый у меня Кыся? Гляди, какой богатырь!..
– Видала я и поздоровей, – отвечает ему Манька. – У меня в прошлом годе был один знакомый еврейчик-корреспондент, так у него кот был в два раза больше!..
Врёт, мерзавка, без зазрения совести! Я уже который год в одном и том же весе. Жаль, Шура её не слышит…
– Только звали этого кота очень грубо – Потап, что ли?.. Или нет – Михей, кажись… Счас уж и не помню. И этот еврейчик с ним как с человеком разговаривал… Всё у нас в шашлычной ошивался. Крыс ловил – бесподобно!
– Кто? Еврейчик?! – удивился Водила.
– Да нет! Кот его – Михей…
«Мартын, идиотка!» – хотелось мне её поправить, но, понимая всю бесполезность моих усилий, я просто спрыгнул на пол кабины и заглянул в миску. Чего там только не было! Да здравствует Водила!
– А ты, Дианочка, быстренько залезай в коечку, сблочивай там всё с себя, а уж потом и я туда. А то двоим там не разобраться. Узковато, – говорит Водила и отработанно начинает задёргивать занавесками окна кабины.
– А ты чего обещал? – спрашивает Манька-Диана.
– А чего я обещал? – переспрашивает её Водила.
– А десять долларов?
– Ох, батюшки… Я и забыл. Прости, ради Господа. Тебе сейчас или потом?
– Конечно, счас! Я теперь только вперёд беру. Хватит! Меня уже сколько раз так напаривали. И всё ваша шоферня «Совтрансавтовская»!..
– Нет проблем, Дианочка! О чём ты говоришь?! Вот пожалуйста… – И Водила вытащил из заднего кармана бумажник.
Мы как-то с Шурой по телевизору смотрели выступление одного фокусника. У него всякие предметы в руках исчезали. Потрясающий был фокусник. Так вот у этой Маньки десять долларов исчезли в руке втрое быстрее!
Посбрасывали они одежду на сиденья, Манька ловко и привычно сиганула наверх – в подвесную шофёрскую койку. Водила влез за ней следом. Стали они там дышать и устраиваться.
Вдруг слышу, Манька так испуганно охнула и возмутилась:
– Ой, мамочка!.. Это что же за оглобля такая?! Да если бы я знала, я бы ни в жисть не согласилась!..
– Ничего, Дианочка… – шепчет мой Водила. – Я тебе ещё пятёрочку наброшу за вредность… Ну, с Богом!..
Подвесная коечка скрипнула, и Манька к-а-а-ак заорёт, ка-а-к завоет, ка-а-ак заверещит!.. У меня даже кусок ветчины в глотке застрял. Хорошо, рядом плошка с молоком стояла. Я хоть запить успел. А то так и подавиться недолго.
Нет, что ни говори, а вчерашняя черненькая – Сузи, та покрепче была! Главное, что Сузи это делала с удовольствием. Как Дженни… А Маньке теперь – не до удовольствия. Не то что прежде, когда её вся шашлычная трахала – и сотрудники, и посетители. Теперь Манька – деловая. Бизнесмен. Теперь Манька деньги зарабатывает. Крутая – дальше некуда…
Покряхтела она там наверху, поохала фальшивым голосом и вдруг так деловито, как в очереди за огурцами, говорит моему Водиле:
