Машу:
– Что вы! Что вы, дитя мое!.. Это шутки… – Николай гневно повернулся к фрейлинам: – Это недобрые и недостойные шутки!
Он любезно взял Машу под руку и повел по аллее Летнего сада.
– Откуда вы знаете языки, дорогая Мари? – спросил Николай.
– Я их не знаю, ваше величество… Я просто слышу и стараюсь понять… А уж отвечается как-то само по себе.
– Но это невозможно!
– Возможно, ваше величество. Нужно быть только очень внимательной к людям. Вы никогда не пробовали?
– М-м-м… Прелестница!.. – Николай прильнул губами к руке Маши. – Поедемте ко мне, Мари! Поговорим… Послушаем музыку…
– С удовольствием, ваше величество, – просто ответила Маша.
Притаившийся за кустом Зайцев всхлипнул и в ужасе прикусил руку…
Объединенные любовью к Маше Герстнер, Родик, Тихон и Пиранделло в панике мчались по Петербургу.
– Если бы я не знал, как у вас подозрительно относятся к браку с иностранцем, я бы тут же сделал ей предложение!.. – на бегу кричал задыхающийся Герстнер.
– Да я его сейчас своими руками с престола свергну! – орал Пиранделло, громыхая сапогами. – Не посмотрю, что царь!.. Я ее, нашу Манечку, раньше всех полюбил и в обиду не дам!..
Тихон чуть не плакал на бегу:
– Боженька милостивый!.. Сохрани рабу Божью Марию от его величества!.. Нешто нам неведомо, как он с девицами обращается?! В кои-то веки промеж государственных дел по безопасности Отечества пришла ко мне моя личная любовь!..
– Прекрати причитать! – рявкнул на него Родик. – Вспомни точно, что он ей сказал? Какими словами?..
– Поедем, говорит, ко мне… Музычку послушаем… И она, рыбка наша…
– Быстрей!!! – скомандовал Родик и вырвался вперед. – «Музычку послушаем»… Мало ему придворных потаскух!.. «Музычку послушаем»! Прием-то еще какой гнусный, затасканный! Пошляк!..
В тех же покоях, где Николай обычно развлекался с фрейлинами, музыкальная шкатулка играла уже знакомую нам мелодию.
На широкой кровати под балдахином Маша как могла отбивалась от откровенных притязаний монарха в уже расстегнутом мундире.
– Мари!.. Я влюблен… Запах вашего тела… Хотите быть первой фрейлиной двора? Сольемся в едином экстазе!.. – бормотал царь.
– Ваше величество, нужно принять господина Герстнера… – уворачивалась Маша от царских объятий. – И как можно скорей. Это необходимо всей России…
– Да, да!.. Конечно!.. Завтра же я приму его!.. Я сделаю для тебя все! А сейчас!.. Божественная!!!
Николай на секунду замешкался. Маша вырвалась и вскочила на ноги. Прижавшись спиной к стене, она рассмеялась и сказала царю:
– Хорошо, хорошо… Успокойся, миленький! Но завтра же господин Герстнер должен быть здесь. Ладно?
– Завтра же! Завтра же!.. – в восторге закричал царь и бросился к Маше, срывая с себя мундир.
– Ну а теперь помоги и мне, Господи, – устало вздохнула Маша и просто растворилась в глухой стене.
С раскрытыми объятиями Николай так и влип в то место, где только что была Маша.
Он потрясенно оглянулся, потом схватил колокольчик и яростно затрезвонил.
Дверь отворилась, показалась физиономия лакея.
– Фрейлину сюда немедленно! – в нетерпении закричал царь.
– Какую, ваше величество?
– Любую! И как можно быстрей!..
Гонимые жаждой мести за поруганную честь своей любимой, Герстнер, Пиранделло, Тихон и Родик ворвались через арку Главного штаба на Дворцовую площадь так, словно собирались с ходу взять Зимний дворец.
Добежав почти до Александрийского столпа, они вдруг увидели спокойно идущую через площадь Машу. Мокрые, измученные, задыхающиеся, они остановились как вкопанные.
– Батюшки! – удивилась Маша. – Да что это с вами? Куда это вы?
Никто не ответил ей ни слова. Каждый с испугом оглядывал Машу, отыскивая на ней следы царского насилия…
И тогда Маша внезапно поняла, что так взволновало ее друзей. Она подмигнула им и сделала успокоительный жест рукой – дескать, не волнуйтесь, братцы, все в порядке!
