– Вы кого-нибудь ищете? – спросила она.
Он вытащил револьвер из кармана. Оружие хорошо смотрелось в его руке как орудие справедливости.
Она уставилась на револьвер, затем на него, нервно облизывая губы.
– Что вы хотите?
Он молчал.
– Подождите, – сказала она.
Он нажал на спусковой крючок. Звук выстрела поглотился шумом работавшего фена.
Она упала со стула, не издав ни звука.
Фен перестал работать. Из задней комнаты раздался голос:
– Тина?
Он обошел тело, поднял шторы и вошел в комнату.
Из четырех кресел салона три были пусты. Последняя посетительница того дня сидела в кресле. Она была молода и привлекательна. Ее волосы свисали прямыми влажными прядями.
Парикмахер – тучный лысый мужчина с коротко подстриженными черными усами – был одет в красную форму с именем «Кайл», вышитым желтыми нитками на нагрудном кармане.
Женщина судорожно вздохнула, но не смогла даже закричать.
– Кто вы? – спросил Кайл.
Он выстрелил в него два раза.
– Отца не было дома в тот день, – сказала Мэри.
– А мать?
– В доме, как всегда лежала пьяная.
– А ваш брат?
– Алан был в своей комнате, играл с моделью самолета.
– А садовник, Бертон Митчелл?
– Его жена с сыном уехали на неделю. Митчелл... привел меня к себе, заманил внутрь.
– Где это было?
– Его небольшой домик с зеленой крышей находился в дальнем конце поместья. Он часто говорил мне, что с его семьей живут эльфы.
Какая-то неодолимая сила навалилась на нее со всех сторон. Ей показалось, что на нее чем-то сильно надавили, пытаясь вытащить у нее сердце, пытаясь вытянуть из нее жизнь. Ей показалось, что какие-то тяжелые крылья накрыли ее сверху огромной силой.
– Продолжайте, – сказал Каувел.
Внезапно она почувствовала, как тепло покидает ее, как если бы ртуть резко упала в столбике термометра. Она была холодной, стеклянной, недвижимой.
– Можно еще виски?
– Когда вы закончите ваш рассказ, – ответил Каувел.
– Меня это бы поддержало.
– Я здесь, чтобы поддержать вас, Мэри.
– Если я расскажу, он накажет меня.
– Кто? Митчелл? Вы же не верите этому. Вы же знаете, что он мертв. Он был обвинен в попытке изнасиловать ребенка и в попытке убийства. Он повесился в своей камере. Я здесь совершенно один, и я никому не позволю причинить вам вред.
– Я была с ним одна.
– Вы говорите так тихо, что я совершенно не слышу вас.
– Я была с ним одна, – повторила она. – Он... трогал... меня... гладил... показывал свой член.
– Вам было страшно?
– Да.
Давление было очень сильным, нестерпимым, ей становилось все хуже и хуже.
Каувел молчал, и она продолжила:
– Мне было страшно, потому что он заставлял меня... делать вещи.
– Какие вещи?
В комнате стало душно. Хотя они находились там только вдвоем с доктором, у нее было такое ощущение, что еще какое-то существо незримо присутствует там, прижимаясь губами к ее губам и пытаясь своим дыханием достичь ее легких. И опять какие-то крылья начали обволакивать ее.
