– Да, я знаю, иногда я бываю грубым. Но я должен поддерживать свою репутацию. Не так ли?
Мэри разговаривала со щенками, заливавшимися лаем в витрине.
– Я знаю, как сильно ты любишь животных, – сказал Макс. – Я думал о том, чтобы подарить тебе к Рождеству собаку. Может, я так и сделаю.
– О нет, – сказала она, все еще не отрываясь от щенков. – Она умрет.
Лоу с любопытством взглянул на Мэри.
– Что за чушь ты несешь?
Воспоминания о многих кошках, собаках, кроликах и других животных, разрезанных на части, заполнили ее целиком.
Она отвернулась от спаниэлей.
– У Алана, когда он был ребенком, было много животных. Были и у меня. Но все они были замучены и убиты.
– Замучены и убиты? – переспросил Лоу. – Бог мой! Что ты такое говоришь?
– Это сделал сын Бертона Митчелла, – сказала Мэри. – Он считал, что я ложно обвинила его отца. И он пробирался в наше поместье и убивал наших животных. Одного за другим. Год за годом. Пока мы не перестали держать животных.
Нежно обняв ее, Макс сказал:
– А потому уже после того, как Митчелл повесился в своей камере, кошмары продолжали одолевать тебя.
Его серые глаза, обычно холодные и безучастные, наполнились симпатией и любовью.
– А я не знал, что у Бертона Митчелла была семья, – сказал Лоу.
– Жена и сын, – ответила Мэри. – Конечно, они сразу же съехали после... после того, как это случилось. Но они никогда не покидали город. Они всегда были где-то рядом.
Она бросила еще один взгляд на спаниэлей, но она уже не видела их: перед ее глазами стояли собаки Алана – мертвые собаки со сломанными ногами и ножевыми ранами, собаки с отрезанными головами, с выколотыми глазами...
– Сын Митчелла... – начал было Лоу.
– Не надо больше о нем, – вздрогнув от воспоминаний, попросила она. – Пошли в ресторан. Я хочу выпить.
Мужской туалет в ресторане благоухал дезинфицирующим средством с ананасовой отдушкой.
После того как они помыли руки в двойной раковине (при этом Макс очень старался не замочить свой забинтованный палец), Лоу спросил:
– Я никогда не рассказывал тебе о моем друге Оливере Рейлсбеке?
– Нет. Не помню, – ответил Макс.
– Он возглавляет в Стэнфордском университете одну лабораторию, которая занимается новым типом исследований: они изучают все паранормальные явления – ясновидение, предсказания, психометрию, телепатию, телекинез, астральные проекты –
– Кажется, я начинаю вспоминать это имя, – сказал Макс.
Закрыв кран, он вытащил из ящика бумажное полотенце.
– По-моему, они просили Мэри поучаствовать в каких-то экспериментах, но она до сих пор не нашла времени.
– Только тогда, когда мы выяснили, что русские тратят почти миллиард в год, чтобы найти применение всем этим психическим феноменам в военном деле, Пентагон решился расстаться с несколькими баксами, чтобы начать самые общие исследования этих явлений. Лаборатория Оливера и отделение Доктора Райна в Дьюкском университете начали несколько лет назад исследования по этим вопросам.
– Мэри что-то делала по заданию Дьюкского университета.
– Сегодня утром я звонил Оливеру Рейлсбеку и спросил его мнение о том, что случилось у меня в доме вчера вечером, о крови, которая появилась на зеркале.
– И что он сказал?
– Он назвал это «эктоплазма».
– Мне знакомо это слово, – сказал Макс.
Выбросив бумажное полотенце, которым вытирал руки, он направился к двери.
– Постой, – остановил его Лоу. – Я бы не хотел обсуждать все это в присутствии Мэри.
Макс облокотился на стену.
– Продолжай.
– Оливер утверждает: то, что произошло, – это не единичный случай, как я думал – подобные явления происходят во время сеансов.
Макс поднял брови.
– Твой друг тратит деньги налогоплательщиков на то, чтобы изучать сеансы? Эти идиотские собрания в темных комнатах со свечами, участники которых, желающие побеседовать со своими умершими
