Так хочется взглянуть на небо. Пусть даже на пасмурное, на такое, каким оно было вчера. Если бы хоть кусочек неба, у нее не было бы ощущения, что она в западне.
Никогда еще она не чувствовала себя столь несчастной. Она была вымотана, сил не осталось совсем, и это несмотря на то, что выздоровление шло полным ходом. Депрессия. Вот имя ее нынешнего врага. Она подавлена. Подавлена не тем, что посторонние взялись что-то решать за нее. Нет. Больше всего угнетало то, что они решают за нее все. Она беспомощна, как грудной ребенок. Ей одной не победить недуг. Она может только лежать на этой проклятой каталке, подобно безжизненному телу, и ждать, пока они проделают над ней все возможные анализы и опыты.
Еще один взгляд в сторону кровати миссис Зейферт. Полог висит ровно, ткань не колышется.
Прошлой ночью она не просто отдернула занавес, скрывавший больничную кровать. Она отдернула занавес, за которым притаилось безумие. На несколько мгновений она погрузилась в тот мир, из которого немногим удается вынырнуть.
А еще она подумала о том, что было бы, если бы прошлой ночью ей не удалось вырваться из круга галлюцинаций. Что случилось бы, останься она рядом со вздыбившимся трупом Джерри Штейна? К своему ужасу, она знала ответ на этот вопрос. Останься она там, у кровати, дождись она, пока ее погибший возлюбленный встанет во весь рост и поцелует ее своими ледяными разложившимися губами, случись все это с ней, исход был бы очевиден — она сошла бы с ума. Ее сознание не выдержало бы кошмара, оно лопнуло бы, подобно натянутой нити, и уже никому не удалось бы связать эту нить воедино. Ее нашли бы на полу, корчащейся в припадке безумия, с вылезшими из орбит глазами. Ее перевезли бы из больницы округа Уиллауок в какую-нибудь тихую психиатрическую лечебницу. Там она провела бы остаток дней, там, в чудной комнате со стенами, обшитыми мягким поролоном.
Если такое случится с ней еще раз, она не выдержит. Даже для доктора Макги она не сможет этого сделать. Даже ради их будущей жизни вдвоем она не сможет этого пережить. Слишком сильно натянута нить.
«Господи, помоги, — просила она, — пусть врачам удастся найти причину моего недуга. Помоги доктору Макги вылечить меня. Пожалуйста, помоги».
…Стены и потолок были выкрашены в один и тот же голубоватый цвет. Сюзанна лежала на каталке, голова ее покоилась на невысокой твердой подушке, и она, глядя в потолок, ощущала себя как бы подвешенной где-то совсем рядом с голубыми летними небесами.
Появился Джефф Макги.
— Начнем, пожалуй, с электроэнцефалографии.
— Никогда раньше не сталкивалась с такой штукой, — призналась Сюзанна.
— Ошибаешься, — поправил ее доктор, — мы делали тебе электроэнцефалограмму, когда ты была в коме. Ты, конечно, ничего не почувствовала тогда. А теперь главное — не бояться, это совсем не больно.
— Я понимаю.
— После этой процедуры мы будем иметь полное представление о состоянии мозга. Если где-то есть нарушение, мы увидим его на энцефалограмме почти наверняка.
— Почти?
— К сожалению, этот прибор несовершенен.
Медсестра выкатила прибор из угла процедурного кабинета и поставила его рядом с каталкой.
— Он будет работать лучше, если ты расслабишься.
— Я уже расслабилась.
— Дело в том, что показаниям этого прибора, снятым с человека, находящегося в стрессовом состоянии, доверять нельзя.
— Я точно расслабилась, — повторила Сюзанна.
— Давай проверим. Подними руку.
Она послушно приподняла правую руку.
— Держи ее перед собой, пальцы выпрями. О'кей. Теперь разведи пальцы. — Он внимательно посмотрел, затем удовлетворенно кивнул. — Хорошо. Ты и в самом деле расслабилась, стала спокойнее. Дрожи уже нет.
Переместившись на первый этаж больницы, в лабораторию, Сюзанна действительно немного успокоилась, так как наглядно увидела процесс своего лечения. Как и всякий хороший ученый, она с уважением относилась к происходящему — к тестам, процедурам, анализам. Она видела, что идет планомерный поиск причин ее недуга, одна за другой отбрасываются не оправдавшие себя гипотезы. Ей стало легче, она поверила в правильность того, что происходит.
Она также поверила в Джеффри Макги. Она не сомневалась в его врачебной квалификации и способностях. Он знает, что делает, он знает, как ее вылечить.
После всех процедур причина будет найдена. Это займет определенное время, но другого выхода нет. Сейчас Макги делает только первые шаги к разгадке тайны ее болезни. Он обязательно избавит ее от мук и кошмаров.
Она была уверена в этом.
— Моему спокойствию могут позавидовать улитки, — сказала она.
— Я бы скорее сравнил с морскими ракушками.
— Да?! Почему это?
— Тебе это сравнение больше подходит.
— Неужели я больше похожа на морскую раковину, а не на улитку?
— Нет. Просто в морских раковинах находят жемчуг.
— Ах вот как? — она рассмеялась. — Да, ты выкрутишься из любой ситуации.
— Ага, я парень не промах.
Макги подсоединил восемь проводков к голове Сюзанны, по четыре с каждой стороны.
— Для начала снимем сигналы с левого и правого полушарий мозга, — объяснял он попутно, — затем сравним их. Возможно, разница в сигналах покажет нам, где именно произошел сбой.
Медсестра включила прибор.
— Держи голову ровно, любое резкое движение может повлиять на результат.
Сюзанна покорно уставилась в потолок.
Макги тем временем пристально вглядывался в зеленый подмигивающий экран, который был вне поля зрения Сюзанны.
— Нормальная картина, — произнес он, в голосе чувствовалось легкое недоумение. — Никаких острых всплесков, никаких плоских участков на диаграмме. Хорошая, ровная картина. Все параметры соответствуют норме.
Сюзанна продолжала лежать, боясь пошевелиться.
— Никаких отклонений, — произнес Макги, как бы обращаясь к себе, а не к Сюзанне или медсестре.
Сюзанна услышала, как он щелкнул каким-то переключателем.
— Теперь я смотрю на результаты сравнительного анализа, — пояснил он.
Затем наступила пауза.
Медсестра отошла в сторону и начала готовить другую аппаратуру — то ли для Сюзанны, то ли для какого-то пациента.
Прошло еще несколько минут. Макги выключил прибор.
— Ну как? — сразу спросила Сюзанна.
— Ничего не нашел.
— Совсем ничего?
— Дело в том, что электроэнцефалограф, безусловно, полезная штука, но он ни в коем случае не может дать ответ на все вопросы. Некоторые пациенты с серьезными нарушениями в работе мозга дают на экране совершенно нормальную картину, а другие, без явных симптомов, — диаграмму, от которой волосы дыбом встают. Этот прибор иногда помогает поставить диагноз, но далеко не всегда. Мы начали с него, но впереди еще много процедур.
